Моя ладонь скользит по его животу, костяшки пальцев касаются его бедер, края трусов.
Его это не забавляет. "Гэвин".
Волнение пробегает по мне, когда я слышу мое имя на его губах. Затем он приподнимается на локте, глядя мне в глаза. "Я не хочу причинять тебе боль".
"Не причинишь".
Он хмурится, глядя мне в глаза. "Тебе больно. Мы не должны..."
"Блядь, прикоснись ко мне", - умоляю я, беря его руку и переплетая свои пальцы с его. "Я скажу тебе, если что-то болит, но просто, блядь, прикоснись ко мне, Оливер. Сейчас же".
Его взгляд усиливается, большой палец обводит мою ладонь. Молча, он вжимается в мое плечо, пока я не переворачиваюсь на спину, его глаза ищут мои. "Хорошо?" - спрашивает он.
Я киваю. "Да".
Он скользит своей ногой дальше по моей, опирается на локоть, нависая надо мной.
Исторически сложилось так, что когда я вступаю в интимную близость с другими людьми, я главный. Это всегда казалось естественным, учитывая мою... лидерскую натуру, мою склонность контролировать, видеть стратегию и командовать людьми. Но с Оливером, когда он скользит своим бедром выше по моему, его рука погружается в мои волосы, когда он смотрит на меня. Ему тоже нравится командовать. И я это знал. Я видел это на поле, на тренировках, во время игр. Его сила и самообладание - это не ярость, не агрессия и не острое нетерпение. Это самообладание и спокойствие, уверенность в том, на что он способен, в том, чего он хочет.
И впервые за долгие годы я чувствую себя достаточно уверенно, чтобы отдать все ему, передать все ему - позволить ему нести все хоть раз. Как это будет происходить, как мы будем познавать друг друга и находить удовольствие.
"А это?" - спрашивает он, не сводя с меня глаз, пока он нежно массирует мою шею, затем плечо.
Я киваю. Мой голос - это крик, когда я говорю ему: "Да".
Он слабо улыбается, наклоняется и целует меня. "Хорошо".
Моя рука обвивается вокруг его спины, притягивая его ближе, пока он проводит рукой по моей груди. Он наклоняется, лижет мой сосок, сначала один, потом другой. Моя голова запрокидывается назад, когда он целует мое горло, мягкие губы, теплое дыхание, его рука скользит вниз по моему животу, разминая больные мышцы по бокам, затем нежно дразня по поясу.
Я стискиваю зубы, когда он полностью обходит мой член и поглаживает мои бедра, одно за другим, не обращая внимания на то, как сильно я выгибаю бедра, жаждая прикосновений.
"Не дразнись", - рычу я.
Он улыбается. "Я? Дразнюсь?"
Я собираюсь сказать что-то грубое и требовательное, когда он избавляет меня от страданий, поглаживая мой член через трусы, заставляя воздух вырываться из меня. "Да."
Он ловко засовывает пальцы в трусы и тянет их вниз, медленно, осторожно, как будто знает, как мне чертовски больно. Он смотрит не на мое вновь обнаженное тело, а в мои глаза. "У меня не было партнеров с тех пор, как я в последний раз проверялся", - говорит он. "Никаких венерических заболеваний".
Я скольжу рукой по его руке, не сводя с него глаз. "И у меня то же самое".
Он проводит рукой по моему бедру, затем наконец смотрит вниз. "Черт", - простонал он, глядя на мой член, твердый и пульсирующий, торчащий прямо к нему.
Я не могу больше терпеть. Я сдергиваю его вниз, набрасывая на него простыню, обволакивая нас. Он тихо смеется. "Ты такой чертовски нетерпеливый".
"Да", - признаю я, просовывая руку в его трусы. "Сними их, Оливер".
Он снимает, с готовностью, быстро, отбрасывая их в сторону. Часть меня хочет откинуть простыни, уложить его плашмя и уставиться на него, но, честно говоря, у меня не хватает смелости сделать это. Не в этот раз. Я и так ошеломлен тем, что он наконец-то здесь, прикасается ко мне, так близко, его тело идеально прилегает к моему.
Я притягиваю его ближе, глубоко целую его, сжимая его челюсть, спутывая свой язык с его языком. Из меня вырывается стон, когда он обхватывает рукой основание моего члена и поглаживает его, такой чертовски совершенный. Его большой палец скользит по кончику, работает там, где я мокрый для него, вдоль чувствительной щели.
Мои яйца напряжены и подтянуты, что чувствует Оливер, когда он опускает руку вниз, гладит их и ухмыляется. "Кто-то близко".
"Заткнись", - рычу я.
Он улыбается во время нашего поцелуя. "Я тоже".
Отстранившись, он помогает себе смазкой, согревает ее в руке, а затем возвращает ее к моему члену, работая над ним сильнее с тугими, сжимающими кулак толчками, которые заставляют воздух вырываться из меня.