Я нервно сглатываю, когда тренер откладывает семлу и вытирает пыль со своих рук.
"За три сезона, - говорит она, - ты продемонстрировал истинное лидерство и невероятную трудовую этику".
Нервы сжимают мой живот. "Но...?"
Она хмурится, проводит пальцем по сливочной начинке и отправляет ее в рот. "Но ничего. Я делаю тебе комплимент".
"Хорошо." Я беспокойно ерзаю на стуле. "Ну, спасибо, тренер".
"Не за что. И именно благодаря той преданности и лидерству, которые ты продемонстрировал, ты стал нашим новым со-капитаном".
Мои глаза расширяются. Мой взгляд метнулся к Гэвину, который своим взглядом сверлил дыры в голове тренера. "Что?" шепчу я.
Тренер наклоняется ко мне, сверкая широкой, яркой улыбкой. "Ты. Наш. Новый. Со-капитан. Поздравляю."
"Н-но, нет. Подожди. Я..." Прочистив горло, я опустился на край сиденья и наклонился. "Нет. То есть, Хейс..."
"Невероятно присутствует на поле", - заканчивает тренер, улыбаясь Гэвину, единственным признаком того, что он в двух секундах от того, чтобы перевернуть стол, на который она опирается, является яростно пульсирующая вена на его виске. "Блестящее мастерство. Но и ты тоже. У вас двоих... взаимодополняющие технические сильные стороны, стили руководства и присутствие в поле".
Теперь у него тикает челюсть.
Ее взгляд спокойно встречается со взглядом Гэвина, затем скользит в мою сторону. "Учитывая это, мы с руководством согласны, что наша команда будет лучше, если вы оба будете ее возглавлять, восходящая звезда нашей команды и наш прославленный игрок-ветеран". Давление продолжается. "В декабре этого года мы выиграли наш первый Кубок MLS за много лет. Теперь нам нужно сохранить этот импульс, набрать обороты в этой предсезонке там, где мы остановились в конце прошлого года, и сделать все заново. Я рассчитываю на вас двоих, что вы нас к этому приведете".
Я ошеломлен. И польщен. О такой возможности я мечтал столько, сколько себя помню. И все же у меня в животе завязывается узел от беспокойства. Что, если я все испорчу? Что, если я ошибусь? Что, если я подведу команду? Что если...
"Ты не выглядишь таким счастливым, как я думала". Озабоченность напрягает черты лица тренера, когда ее глаза ищут мои.
"Ты шутишь?" Я откидываюсь на стуле, сцепляю руки за головой и улыбаюсь своей самой беззаботной улыбкой, надеясь, что хорошо скрываю свой ужас. "Счастливее белого медведя после того, как ООН обязалась предпринять конкретные действия, чтобы предотвратить глобальное потепление более чем на два целых семь десятых градуса".
"Они этого не сделали", - ворчит Гэвин, решительно глядя вперед. Голос у него гравийный, речь четкая и аккуратная, выдающая, что хотя он американец, до двух лет назад он жил в Англии с семнадцати лет.
"Верно", - говорю я ему. "Но что мы имеем, если у нас нет надежды!"
Рот тренера искривляется. "Это нормально - нервничать, Оливер".
"Кто, я?" Я машу рукой. "Пш. Круче, чем мини-огурец, засунутый до самого конца в овощной ящик. Ты знаешь, о чем я говорю? О тех маленьких, которые становятся такими холодными, что превращаются в крошечные овощные мороженые. Вот такой я холодный. Огуречное мороженое".
Она улыбается, глаза сузились. "Ммм..."
На секунду я могу поклясться, что чувствую на себе взгляд Гэвина, но как только я бросаю взгляд в его сторону, он переводится на плечо тренера. Скучающие, раздраженные, уже за пределами этого момента, этого порога, который мы собираемся пересечь.
Стать со-капитанами.
Сделав медленный, глубокий вдох, я заставляю себя улыбнуться. Затем я говорю: "Тренер, для меня это большая честь".
Она улыбается в ответ. "Я знаю, что это так. Это одна из многих причин, по которым ты заслуживаешь этого. Ты не считаешь себя вправе быть капитаном. Ты будешь ценить эту возможность за то, что она есть - за честь. Это честь - быть лидером".
Это как-то предназначено для Гэвина? Она бросает на него острый взгляд и отрывает уголок булочки, затем еще один, увенчанный марципановыми взбитыми сливками, и предлагает по одной каждому из нас. "Это еще и ответственность".
Гэвин качает головой. Я беру кусок семлы и говорю ей: "Я понимаю".
"Ты не знаешь, что теряешь, Хейс", - говорит тренер, отбрасывая назад кусочек, от которого он отказался.
Когда я отправляю булочку в рот, я снова чувствую на себе взгляд Гэвина. Я смотрю в его сторону, слизывая взбитые сливки с большого пальца, и Гэвин встает так резко, что его стул заскрежетал по полу.
"Извините меня", - говорит он.