Клас. Наклонись, я тебе вымою голову. Я осторожно, очень осторожно. (Начинает мыть ей голову, потом внезапно поднимает на руки и сажает в ванну.)
Все смеются.
Беата. Нет, это уже чересчур, даже противно.
Клас. Почему это? Вовсе нет!
Беата. Что-то в этом есть противоестественное. Пожалуй, мы все своего рода жертвы. Кипим и варимся в одном котле.
Агнес. А на улице идет дождь. Вода — она все-таки прощение. Я знаю, мне надо каким-то образом начать все заново. Клас, я смотрю тебе прямо в глаза этим своим единственным чертовым глазом, видишь?
Клас. Вижу.
Агнес. Все кончено.
Клас (смеется). Не для меня.
Стиг Ларссон
«И. О.»
Пьеса в одном действии
Stig Larsson
«V.D.»
© Перевод со шведского E. Глухарева
Действующие лица
СВЕН.
ХАНС.
АННА.
ТАГЕ.
ЛЕНА.
Ханс, молодой рабочий, и Анна, его девушка, сидят на диване в гостиной. У одной кулисы стерео и телевизор на книжной полке, оба выключены. У другой — камин с искусственным очагом. Ханс и Анна смущенно смотрят друг на друга.
Анна. А это обязательно?
Ханс. Да тут же ничего страшного. Сделай и все.
Анна. Но это же не так делается. Ты не должен меня видеть, и я тебя не должна. Я не знаю точно, как все это происходит. Но вроде бы надо сидеть в исповедальне.
Ханс. Не обязательно. Я же знаю, кто ты. А ты знаешь, кто я. Значит, можно и так.
Анна улыбается Хансу, словно стараясь не захихикать.
Ханс. Не так уж мучительно, а?
Анна. И я должна буду называть тебя “отче”? Так, кажется.
Ханс. Можешь, но это не важно.
Анна. Отче. Я хочу исповедаться.
Ханс. Говори, дитя мое.
Анна. Я плохо думала о некоторых больных из моего отделения. Надеялась, что они умрут, и все такое. Многие из них и умерли. Наверное, неизбежно, что они начинают тебя раздражать. Проблема в том, что на это уходит столько средств. Ландстинг все время разрастается. Но им-то все равно от этого никакой радости. Нет, некоторые радуются, когда им дают мороженое. Они как дети, правда. Просто удивляешься, почему они продолжают бороться. Отче, вы бы посмотрели на тех, кто действительно борется. Но, может, это как раз лучшие — те, кто борется.
Ханс. Но ты, Анна, ничего такого, надеюсь, не сделала?
Анна. Чего именно?
Ханс. Потому что иначе я не понимаю, зачем ты все это говоришь.
Анна. Ты имеешь в виду, не убила ли я кого-нибудь?
Ханс. Не знаю. Да.
Анна. Я действительно убила. Троих.
Ханс. Что?!
Анна. Разумеется, я этого не делала. Хуже всего, отче, — я думала, что им следовало бы умереть. Особенно тем.
Ханс. Ты хочешь сказать, что думала так и о других?
Анна. Да, я частенько так думаю.
Ханс. Это все, дитя мое?
Анна. Странный ты. Почему ты все время говоришь «дитя мое»?
Ханс. Мы же договорились. А ты должна называть меня «отче».
Анна. Так вы отпускаете мне грехи, отче?
Ханс. Да. Больше у тебя на сердце ничего нет?
Анна. Я должна говорить все?
Ханс. Все, дитя мое.
Раздается звонок в дверь.
Анна. Наверное, Таге.
Ханс поднимается с места.
Ханс. Вряд ли.
Ханс покидает сцену. Мы слышим, как открывается входная дверь. Приглушенные голоса. Анна встает. Вместе с Хансом входит Свен, директор, мужчина средних лет.
Анна. Привет.
Ханс. Анна, это Свен.
Свен. Здравствуй, Анна.
Свен и Анна пожимают друг другу руки.
Ханс. Ты будешь в шоке, Анна. Свен — наш и.о.
Анна. И.о. директора?
Свен. Совершенно верно. (Садится на диван.) Я понимаю, вы считаете, что я... м-м-м, как бы это сказать, малость с приветом, коль так навязываюсь.
Ханс. Да нет, вовсе нет. Хочешь кофе?
Свен. Ни в коем случае. Я иногда прихожу вот так к нашим служащим. Никогда не предупреждаю их заранее. А то они такое навыдумывают. А это совсем ни к чему.