Хенрик. Эва всегда рассуждала логически, даже в детстве.
Эва. Логически мыслить, анализировать, решать реальные проблемы — все это приносит мне satisfaction[5].
Анна. Что ж, логика штука удобная, когда хочешь уйти от ответственности.
Маргарета. Но дети всегда бывают логичными.
Эва. Я счастлива, когда листаю свой еженедельник и вижу, что все дни вплоть до апреля будущего года расписаны по минутам.
Маргарета. Я стала гораздо хуже слышать. (Прикладывает руку к уху.)
Эва. Я люблю прилетать в Нью-Йорк. Мы приземляемся just before and after the sundown, beginning and end[6].
Хенрик (Анне). Я очень бодр.
Эва. Хотя сам город похож на разверстую клоаку.
Анна. Ты трусливый?
Хенрик. Трусливый. Бодрый и трусливый.
Эва. Вон дети играют. (Анна подходит к окну.) Там, где ковры проветривают. Мы тоже там гуляли.
Маргарета. Из строя выходит не только сердце.
Анна. Эстермальмские дети вообще, наверно, не играют. Небось, весь день на бирже торчат. Я читала, что на Эстермальме крыс больше, чем в других местах.
Эва. Наверно, здесь кормежка лучше. Auctumnus et hiems[7]. Autumn. Autumn and winter[8].
Анна. Autumn and winter.
Эва. Да. (Короткая пауза.) Automne et Liver[9].
Анна. Herbst und Winter[10].
Эва. Осень и зима.
Анна. Autumn and winter красивее.
Эва. Музыкальнее.
Анна. У тебя случайно нет с собой презервативов?
Эва. Презервативов? Зачем?
Анна. Не говори, что ты не знаешь, зачем нужны презервативы.
Эва. Для чего мне носить их с собой?
Анна. Иногда необходимо... Когда кое-что намечается... Или хотя бы хочется.
Эва. Только не мне.
Анна. Я просто так спросила.
Эва. Это ведь дело... это мужчина должен... Словом, сама знаешь.
Анна. Ты что, правда вообразила, что он решится пойти купить презервативы? Слетать в Бейрут — пожалуйста, но купить презервативы — ни за что. Это я должна о них позаботиться, чтобы у нас что-то состоялось.
Эва. Он? Это кто, опять Петер? Ты с ним увидишься?
Анна. К сожалению, вынуждена. А что мне еще остается? Не знаю, чем я занимаюсь больше — работой или онанизмом. Только им не рассказывай, ладно?
Эва. С какой стати?
Анна. Надо ловить минуту, пока он с нашим сыном сидит, пусть увидит, каково это. Иначе мне ни за что не успеть.
Хенрик. Принести еще вина?
Эва ищет, обо что вытереть руки, попыталась о подлокотник стула, потом о письменный стол, о лежащую на нем газету — наконец вытерла о скатерть.
Маргарета. Я думаю, к фруктам мы выпьем портвейна.
Анна (тихо). Тоже помойкой воняет.
Эва. Sordo... molto sordo![11]
Хенрик (по дороге на кухню). Правильно.
Маргарета (кричит ему вслед). Не говори только, что забыл купить портвейн.
Анна. Я там никогда не играла.
Хенрик. Я и не говорю.
Маргарета. Надеюсь, ты к нему не прикладывался?
Анна. Там гуляли только мы с тобой. И никогда не играли.
Маргарета. Ты откупорил бутылку?
Анна. Во всяком случае, друг с другом.
Хенрик выходит из кухни.
Маргарета (Хенрику). По-моему, сегодня вечером она очень мила. Она давно уже не была такой покладистой.
Анна. Ага, теперь я, кажется, заслужила drei, komma funf[12].
Маргарета (кричит из кухни). А фрукты! Хенрик!
Хенрик. Да, так и есть.
Маргарета. Хенрик! (Выходит из кухни) А фрукты! Ты забыл фрукты! Чем нам закусывать твой портвейн?
Анна. Не кричи. Я принесу.
Маргарета. Я не кричу.
Анна (отходит от окна). Где эти дурацкие фрукты?
Маргарета. Он способен помнить только о портвейне.
Эва (тоже отходит от окна и оказывается прямо перед Хенриком). Привет, вы позволите?
Маргарета. Ты не знаешь, как их разложить.
Анна и Маргарета выходят в кухню.
Анна. Не знаю, как их разложить? Е-мое, уж как-нибудь справлюсь с парочкой фруктов.