Эва (Хенрику). Вы позволите?
Хенрик. Так, наверно, во всех семьях. В чем дело, дружок? (Откупоривает бутылку портвейна.)
Эва. Видишь ли, не смог бы ты позвонить и заказать мне немного таблеток?
Хенрик. Таблеток? Каких таблеток?
Эва. В аптеку... я думаю, дежурные еще открыты.
Хенрик. Ты плохо себя чувствуешь? Какие таблетки?
Эва. Да нет же, просто я совсем не сплю. Мне нужно какое-нибудь снотворное. Собрил... какое угодно... Пропаван.
Хенрик. Собрил?
Эва. Ну да, чтобы заснуть.
Хенрик. Тебе нужно снотворное?
Эва. Конечно, мне же нужно спать. Всем людям нужно спать. (Короткая пауза.) Зря я тебя попросила.
Хенрик. Да, но... принимать снотворное...
Эва. А что в этом такого?
Хенрик. По-моему, это неразумно. Это не настоящий сон.
Эва. Неразумно? По-твоему, лучше глушить себя спиртным? Мне никак не удается снять напряжение, в голове все кружится, кружится. Это too much[13].
Хенрик. Да, да, понимаю.
Эва. Я заболеваю, я сплю по три-четыре часа в сутки.
Хенрик. Но, по-моему, летом я уже выписывал тебе собрил.
Эва. Не помню. Так или иначе, я принимаю его только по необходимости!
Хенрик. Знаешь, это может стать опасной привычкой...
Эва (с неожиданной агрессивностью). Да что с тобой, черт побери! Ты что, думаешь, я уже втянулась, стала addicted[14]?..
Хенрик. Да нет же, нет.
Эва. Думаешь, вот-вот стану наркоманкой!
Хенрик. Само собой, я могу выписать тебе таблетки, но я считал, что должен предупредить...
Эва. Проехали! Попрошу кого-нибудь другого. Я не желаю, чтобы ты меня подозревал только потому, что мне трудно перестраиваться, мотаясь из одной части света в другую.
Хенрик. Но, Эва... Я беспокоюсь.
Эва. Forget it[15]. Обойдусь.
Хенрик. Но, Эва... Что с тобой?
Эва. God... Му God![16]
Анна (входит с фруктами). В чем дело? Все призывают Бога?
Эва. Бога призываю только я.
Анна. Что-нибудь случилось?
Хенрик. Ничего.
Анна. Ага! Ничего, значит. (Ставит на стол вазу с фруктами.) Так, так. (Садится.) Ты заглядывала в холодильник, Cul de Sac?[17] Господи, до чего же я ненавижу здесь бывать!
Хенрик. Ненавидишь?
Анна. Да. Не знаю, зачем я сюда приезжаю. (Отпивает вина.) Приезжаю потому, что не хочу приезжать. Впрочем, не к тебе же приходить, чтобы просить взаймы, если надо выкрутиться, верно ведь?
Эва (расставляя тарелки). Верно.
Маргарета (выходит из кухни с рюмками). Взаймы? Ни в коем случае. Хенрик!
Анна. Еще бы! Вы даете взаймы только тем, у кого деньги уже есть.
Хенрик. Эва не в ссудной кассе работает.
Эва. Нет, я всего лишь невропатическая красотка-секретарша.
Маргарета. Что значит «всего лишь»?.. Все лежит на тебе...
Анна. В общем, ни малейшего шанса у меня нет.
Эва. Что мы будем пить к фруктам?
Хенрик. По-моему, портвейн.
Маргарета. Да, это то, что надо.
Хенрик (разлив вино, рассматривает бутылку). Он называется...
Эва. Похоже на портвейн... Мутно-красный.
Анна. Ни малейшего... Вот я и поступила сегодня, как другие нищенки, выхода у меня не было... Пошла на Центральный вокзал в Отдел социальной помощи просить подаяния и получила двести крон.
Маргарета. Что?
Хенрик. Что ты сделала?
Анна. Не поперхнись портвейном.
Маргарета. Что ты сделала?
Хенрик. Господи... Анна!
Маргарета. Это неправда!
Хенрик. Анна!
Анна. Я сказала, что у меня сын, что я вкалываю с утра до вечера, но сейчас полностью на мели и до понедельника мне не дотянуть. Нам еду купить не на что.
Маргарета. Но Анна...
Анна. Что?
Маргарета. Как ты можешь?
Эва. По-моему, правильно сделала.
Анна. А я и не стыжусь, ни капельки не стыжусь. Я не так богата, чтобы стыдиться. Наоборот. Я благодарна, что на свете есть еще такие отзывчивые и щедрые люди.