Эва. Ничего не выйдет. Кончено. Умерло.
Хенрик. Что умерло?
Маргарета. Ты о своем браке?
Эва. О нем.
Анна. С Матиасом.
Эва. Вообще обо всем.
Хенрик. Конечно же, ничего не кончено.
Эва. Это было бы слишком хорошо.
Анна (Хенрику). Ни черта ты не знаешь, ни хрена ты не знаешь о своих детях!
Эва. А почему бы нашему браку и не кончиться?
Маргарета (Анне). Может, тебе лучше пойти полежать в своей комнате?
Анна. В моей комнате? Там же теперь папа спит. Рядом с корзиной для белья и гладильной доской.
Хенрик. У вас хороший брак. Очень хороший.
Эва. Вот как?
Анна. На посторонний взгляд?
Хенрик. Вы живете друг с другом так хорошо, как только могут жить двое взрослых людей, — вы друг другу подходите, работа у вас интересная, деньги есть, красивый дом...
Эва. С большим садом...
Маргарета. С большим садом...
Эва. Где нет играющих детей.
Анна (Хенрику). Какие глупости ты говоришь. Неужели ты такой глупый?
Эва. Впрочем, ко всему привыкаешь. К тому же у меня не нашлось бы времени заниматься детьми.
Маргарета. Если бы это было так уж важно, вы могли усыновить ребенка. Несколько лет назад вы же собирались в Шри-Ланку.
Хенрик. Правда, у вас был такой план.
Анна. А что сказали бы в районе сплошных вилл... если бы в одной из них завелась вдруг этакая взятая напрокат ржаная булочка?
Хенрик. Придержи язык!... Анна, милая.
Эва. Все уже было подготовлено.
Анна. Все бумаги выправлены. И вы ждали ответа.
Эва. Мы уже выслали пять тысяч тамошней женщине.
Анна. И тут пришел ответ.
Маргарета. Всего пять тысяч?
Эва. Нам позвонили и сказали, что можно ехать. Мы взяли билеты на самолет, сделали прививки, накупили всяких детских вещей.
Анна. И я обещала, что встречу вас... что мы с Йоном будем ждать в аэропорту.
Эва. И в тот день, когда нам лететь, Матиас вдруг говорит: «Я не полечу».
Анна. Господи, ужас какой.
Эва. «Я тоже не полечу», — сказала я.
Маргарета. А кто это был? Мальчик?
Эва. Он вдруг почувствовал, что не хочет, что нельзя нам туда лететь усыновлять ребенка и тем самым показывать, что своего мы родить не можем.
Маргарета. Это был мальчик?
Хенрик. Когда это было?
Эва. Нет, девочка... Это была последняя попытка.
Хенрик. Ты никогда об этом не рассказывала.
Маргарета. Ты никогда мне этого не рассказывала!
Эва. Прости.
Маргарета. Почему ты ничего мне не сказала?
Хенрик. Давно это было?
Эва. Нет. (Спокойно.) Я далеко не все рассказываю.
Маргарета. И ему вдруг расхотелось?
Эва. Да.
Маргарета. Подлец!
Анна. А я все это чувствую, это слышно по тому, как вы говорите друг с другом. Что уже ничего нет... Но о таких вещах не рассказывают, пока все не перегорит. Об этом рассказывают месяцы спустя после того, как все решилось.
Эва. Что именно?
Анна. Что все кончено. И вы решили разойтись.
Эва. Кончено?.. Разойтись?
Хенрик. Ничего они не решили.
Маргарета. Ничего не кончено!
Анна. Кончено. Между вами все умерло. Все похоронено.
Маргарета. Что за чушь ты городишь!
Хенрик. Ты что, этого хочешь?
Анна. Нет, но между ними ничего не осталось. Кончились взаимные укусы, ехидство — все застыло, как в консервной банке.
Эва. Звучит грустно.
Анна. Так это, черт возьми, и в самом деле не шутка.
Маргарета. Неужели тебе мало твоих собственных проблем? По-твоему, брак, продолжавшийся семнадцать лет, может вот так взять и рухнуть... а мы бы ничего не заметили?
Анна. Безусловно. Вы же не замечаете, что сами рухнули.
Хенрик. Что же, по-твоему, нам делать?
Маргарета. Ничего подобного.
Хенрик. Чего ты от нас хочешь?
Анна. Ничего. Ты сам знаешь, что я права, но не смеешь ничего сказать. Ты давно все понял, понял, что к чему, но не решаешься...
Маргарета. Ну и злыдня же ты, Анна!