- Ты, Хэсс, станешь тенью, если научишься полностью отключаться от своих мыслей. Ты должен стать пустым пространством и дать человеку себя заполнить. Твой объект не должен чувствовать ничего инородного.
У Хэсса почти всегда получалось стать чужой тенью. Первый прокол произошел не так давно, и поэтому он вынужден был оставить город. Хэсс болезненно пережил свою неудачу, хотя учитель твердил, что если ты остался жив, то это не полное поражение.
Предельно осторожно Хэсс стал вынимать из тайников своей души умения и навыки хорошего вора. Бесшумный шаг, повторение позы, не слишком близкое нахождение от Инриха, идентичное дыхание - все это слилось с настроем Хэсса на Инриха.
Актеры были заняты собой, и их внимательности Хэсс мог не опасаться. Но оставались еще несколько человек, которых привлекли маневры лирика. Во-первых, это Страхолюд, который заселившись в повозку, так и не встречался больше со своим соседом. Его, как подходящего по возрасту, Страхолюд хотел проверить первым, но увы... Не желая сидеть без дела Страхолюд стал подбираться к молодым актерам.
Повар Грим счел превращение мягкого растерянного Хэсса в нечто опасное, как перевоплощение души поэта. Повар нашел несколько листков с записями Хэсса, и счел их набросками к первой серьезной вещи Хэсса.
Тьямин смотрел за Хэссом во все глаза, но его сильно отвлекали от этого занятия другие не менее интересные и загадочные вещи.
Боцман изредка посверкивал одним глазом, одобрительно улыбаясь поведению молодого человека.
Главное проблемой для Хэсса стал племянник Инриха - Недай. Он буквально преследовал Хэсса, обсуждая с ним абсолютно все: от погоды, до поведения Тьямина.
Заметив затруднения Хэсса, за Недая взялся Мореход. Вразвалочку он подошел к Недаю, и потребовал его усиленного внимания заявлением о проблемах в хранении и установки декораций. Следует заметить, что в театрах уже давно ушли от обычных рисованных декораций. Это был некий анахронизм. Более двух сотен лет практиковались декорации магические. Существует даже такое направление в магии, как производство массивных декораций для постановок. Чем богаче труппа, тем больше у нее декораций. Принцип их изготовления держится в секрете, а вот как они работают, знают все. На площадке расстилают в определенном порядке маленькие кусочки серой материи. При определенных словах, заложенных магами, как правило, к определенной постановке, происходит их активизация. Перед зрителями возникают вполне ощутимые куски замков, лесных полян, водопадов, комнат, дворцов и даже пустынь. Иллюзия настолько сильна, что зрители чувствуют ветер, запахи и даже могут прикоснуться. Особенно ценятся декорации, который могут менять вид, то есть, скажем по слову актера, они укрупняются, создавая эффект присутствия.
Рабочие сцены призваны следить за всеми этими декорациями, правильно их хранить, перевозить, и эксплуатировать, иногда их надо даже просушивать, и, естественно подзаряжать энергией. Кроме того, есть ряд ограничений, видимо вызванных магией, нельзя рядом ставить декорации с пустыней и с водой, нельзя одновременно одному человеку держать декорации ночи и дня, иначе можно сойти с ума.
В хозяйстве труппы декорации составляли самую дорогостоящую часть реквизита, и Недай кинулся по первому тревожному зову Морехода. Занять Недая проблемами рабочих сцены на целый день не составило для них труда. Дорога Хэссу была свободна, но здесь появилось еще одно препятствие - Алила.
Девушка прицепилась к Инриху, а подстроится под двоих одновременно Хэсс не мог.
- А кто сообщил о фестивале? - Алила любознательно расспрашивала Инриха. - А вы там уже бывали? А как судят? Сколько еще трупп выступает? Действительно дают такие значки и стяг? Какая там погода? А что потом можно делать, как открыть свою школу мастерства?
От ее бесконечных вопросов у Хэсса уже пухла голова, Инрих судя по всему испытывал аналогичные чувства. Нестандартность поведения девушки озадачивала обоих.
Алила же решила посмотреть, что будет делать лирик, если она будет ему мешать изо всех сил. Алила выбрала другую тактику в отличие от Недая. Она пристала к объекту наблюдений странного лирика.
Алила остро чувствовала Хэсса. Она заметила его в первый же день их пути. Странный, лиричный, растерянный, но очень милый парень привлек ее внимание. Вчера же он резко изменился. Алила привыкла наблюдать за Хэссом, иногда он ее очень веселил. Но вчера он перестал быть забавным, а сделался холодным и неприятным.
- Инрих, надо посмотреть, что в повозке у Флатта.
- Инрих, надо забрать вещи из повозки Риса.
- Инрих, надо зайти к Анне.
- Инрих, надо....
Алила бесконечно водила директора решать чужие проблемы. Бедный директор уже был мокрым насквозь. Ему была не понятна столь бурная активность актрисы.
Инрих знал ее родителей. Прекрасные люди, и не такие активные. Хотя дочка сильно в мать. Высокая, с притягивающей мужчин внешностью холодного типа, в противоположность медовой Илисте. Алила выступала на сцене с самого детства, что называется театральная семья. Инрих с удовольствием взял ее в поездку, зная, что девушка не конфликтная, не считая творческих споров, может постоять за себя, не неженка, но такая активность его озадачила. Алила не отпускала Инриха до самого вечера. Он с ужасом представил, что и завтра будет тоже самое. Инрих решил немножко поболеть, Илиста поймет.
Хэсс плюнул, понимая, что Алила не дает ему никаких шансов. Она, как заведенная, таскала директора по разным повозкам. Хэсс не успевал настроиться на нужную волну. Его учитель говорил, что не следует переть против реки. Хэссу надо было подсобрать кое-какие растения для своих экспериментов в области травоведения. Он пошел в повозку за мешочками. Его сосед Страхолюд ошивался где-то с актерами. Хэсс был рад этому, ему не нравилось делить повозку с орком.
Алилу раздражало пристальное внимание одного из сумрачных монахов. Он был молод, но озлоблен. В солнечном мире Алилы не было место неприязни и злобе. Она заметила, что монах ловит ее глазами и может пялиться часами. Алила стала избегать монаха, но потом, осознав свои действия, устыдилась самою себя. Она знала, что нельзя пасовать перед людьми. Вот и сегодня, она спокойно стояла и общалась с Инрихом под липким взором монаха.
Жанеко смотрел на Алилу, как голодный смотрит на кусок хлеба. Таких голодных глаз Шевчек - товарищ Жанеко - не видел уже давно. Когда он проходил по местности, в которой была гражданская война, беспорядки, голод. Там люди именно так и смотрели. Шевчека перекосило. "Так недалеко и до преступления", - подумал Шевчек. Он был старым монахом тайного ордена. Его более молодой товарищ Жанеко был на грани, и Шевчек счел своим долгом вернуть его на истинный путь.
- Красивая девушка, - заметил Шевчек.
Жанеко отвел глаза.
- Красивая, - сухо согласился он.
- Я думаю, что мы зря связались с этой сумасшедшей труппой, - задумчиво высказался Шевчек. - Сами бы мы шли гораздо быстрее.
- Почему? - Жанеко испугался предложения своего старшего товарища.
- Мы выполняем важную и нужную миссию, - напомнил Шевчек.
- Хорошо, - Жанеко опустил голову.
- Ты вспомни, что мы должны добрать до самого дальней нашей обители. Мы имеем полномочия прочитать книги мастера Игнасио. Мы же стремились к этому почти всю нашу жизнь. Скажи, Жанеко, может быть ты передумал служить ордену?
Жанеко вздрогнул от простого вопроса своего старшего товарища.
- Нет, - помотал он головой, вспоминая те тяжелые испытания, которые ему двадцатипятилетнему удалось пройти, чтобы попасть в орден, да еще заполучить такую ответственную миссию. Еще в школе Жанеко бредил мастером Игнасио. Его книги были прикладными для колдунов всех мастей. Мастер Игнасио обладал редким талантом обобщать и делать выводы, а также, что было еще более важно, он мог применять полученные знания в разных областях магии. Обладающий трактатами мастера Игнасио мог стать очень неожиданным магом, то есть расширить сферу применения способностей. - Нет, Шевчек я помню, - голова Жанеко склонилась еще ниже.