Между людей повисло недоуменное молчание, через минуту оно смешалось с восхищение внезапно прозревшего человека. Лишь Страхолюд презрительно поджал губы. Хэсс заметил, что Шевчек положил руку на плечо Жанеко, как бы останавливая его.
- Это же невообразимо, - воскликнул весьма эмоциональный отец Григорий, - но возможно это часть истины.
- Почему же? - Линай округлил в своем лице все, что мог: брови, глаза, губы.
- Часть, - отец Григорий правильно понял его не полностью высказанный вопрос.
- Да, именно часть? - Инрих поддержал вопрос старца.
- У мира много разных сторон, и, по всей видимости, уважаемый Линай смог увидеть и понять одну из его сторон, незаметную для нас. Сейчас, когда он указал на это, я думаю, что все видят разные стороны, - под объяснения отца Григория люди переключились на новую мысль.
Линай кивнул, не признавая, но и не опровергая слова отца Григория.
Разговор утих. В политике учителя Линая была заповедь: всегда оставлять мысль не раскрытой до конца. Люди, как правило, подводили под утверждение свою доказательную базу. При этом их доказательства не ставились под сомнение.
Чуть позже Хэсс еще раз прокручивал в голове слова Линая, пытаясь их принять или опровергнуть. Его мучения развеял Боцман, который высказался по поводу недавнего общего разговора:
- Это не истина, мальчик. Знаешь, как капитан учил меня различать истину? Я расскажу. Кэп говорил, истина то, что приносит пользу. Есть ли тебе польза от слов белобородого? Нет, вот и мне нет, а ему есть.
- Какая? - Хэсс сложил руки на коленях и уставился на одноглазого Боцмана.
- А такая, что он получил изрекши эти слова в нужную минуту? Авторитет, мальчик.
Орк Страхолюд слышал промывание мозгов Боцманом Хэссу, он одобрительно покивал головой, хоть в темноте этого никто не видел. Боцман использовал старый как мир прием, он задал вопрос о выгоде. Боцман ушел, оставив Хэсса в одиночестве допивать вино.
На месте Боцмана появилась Алила в черном трико, с заплетенными волосами, которая долго собиралась с духом, чтобы поговорить с Хэссом. До этого она стояла рядом со Страхолюдом, но не заметила его. Орк же понял, что девушка ждет ухода Боцмана. Уставшему от людской глупости, Страхолюду показалось, что сейчас он услышит объяснение в любви, первые слова девушки его убедили в этом.
- Хэсс, скажи, ты одинок?
Лирик вздрогнул, и поругался сам себя про себя. Он уже заметил за собой, что в пути перестает слышать других, почти целиком сосредоточившись на себе. Вот и сейчас, он увлекся словами Боцмана, а Алила, наверняка, прошла достаточно слышно для вора, но не для поэта.
- Садись, а потом объясни, чего ты задала такой вопрос? - Хэссу не хотелось отвечать на вопрос Алилы. Не любит он таких вопросов. Как не ответишь, все равно клин потому, что сразу последует вопрос "почему?".
Страхолюд позволил себе вздохнуть и отправился спать.
Однако разговор потек совсем в другом далеком от любви направлении.
- Хэсс, ты извини, я Боцмана подслушала. Я давно тут стояла. О чем он тебе говорил?
Алила уселась рядом, Хэсс предложил ей налить вина. Жестом она отказалась.
- Он говорил о словах Линая про истину и устройство этого мира.
- Когда?
- Что когда?
- Когда Линай говорил?
От подобного, но достаточно простого вопроса, Хэсс ошеломленно замолчал.
- Ты что не слышала? Линай говорил, когда все вместе сидели.
- А..., - задумчиво потянула девушка, и уставилась в одну точку.
Хэсс сообразил, что Алила периодически выпадает из действительности, погружаясь в свои мысли.
- Почти, да, - донеслось до девушки нарочито громкое Хэсса.
- Что? - она вздрогнула.
- Ты спросила, я ответил, - поэт попытался вернуть ее внимание.
- А..., про одиночество. Спасибо, Хэсс. - Алила поднялась и медленно пошла к своей повозке.
- И это все? Нормальный разговор ничего не скажу. Что же с ней такое происходит? - Хэсс говорил сам с собой.
Задав этот обычный, сто раз звучащий на день, вопрос вслух, Хэсс Незванный попал в самую сумасшедшую историю на всю свою жизнь. Дело в том, что за Алилой шел маленький Вунь, коренной житель Темных земель. Все семейство Вуня обдало талантами, а у него был один из самых редких - предвидение. Ясновидцы видят то, о чем их спрашивают, а провидцы видят то, что для них важно. Жена Вуня - Лунь насылала на всех сны, восприимчивой к ним, оказалась Алила. Последний сон по указу мужа был с одним вопросом, чувствует ли человек себя одиноким. Алила сказала, что нет. Тогда сон велел ей найти того, кто чувствует. Девушка сосредоточилась только на этом вопросе. Она опросила уже нескольких человек. Вунь наблюдал, но ему люди не понравились, даже те, которые говорили, что да одиноки.
А этот парень с лысой башкой, как у Вуня, и черными глазами понравился. Вунь велел супруге снять морок с девушки, и заняться хозяйством. Теперь наступило время поработать для Вуня.
Великий Мастер в отличие от дорог не знал о своеволии своих подданных. К тому же, он вообще не знал о существовании Вуня, его семьи, их соседей, родственников и знакомых.
Помощник Великого Мастера уже доложил, что в Темные земли пришли странные личности, которым совсем не нужны сокровища. Великий не поверил, и решил сам посмотреть. Он слушал нехарактерный для этих мест разговор об устройстве мира.
- Поставить на их пути все препятствия, - сумрачно велел Великий своему молодому помощнику.
Его сумрачность объяснялась страхом спугнуть надежду. Он - Великий Мастер - посчитал, что люди, думающие не только о себе, могут быть как раз теми, которых он ждет так много лет.
Помощник поклонился и исчез за дверями.
Глава 10. Все дороги этого мира
- Хоть бы одна пусть самая узкая, но дорога, - вздыхал пассажир судна, совершающего кругосветное путешествие.
Торивердиль попал в ловушку по собственной глупости и лени. Сидя в каменном мешке за спиной странного существа, Тори с некоторой отрешенностью думал о своем будущем. "Какое может быть будущее, если я не могу выбраться из этого мешка?". Эльф горько рассмеялся над своими нелепыми мыслями о будущем. Жить пятьсот - семьсот лет в этом мешке? Это ужаснуло эльфа еще больше, чем свой одинокий смех. "Жить? А если я не буду есть и пить, то больше трех десятков дней не протяну", - порадовался эльф. Так за одно мгновение семьсот лет сократились до трех десятков дней. Что делать эти дни? Ранее попробовав выбраться, эльф узнал, что мешок представляет собой камень, скрещенный с материалом, или окаменелый материал. Размером мешок был в три роста эльфа. На дне мешка было много трухи, земли. Это эльф определил на ощупь, было темно. На верху мешок завязывался на такую же каменную веревку. И судя по движению, великан таскал мешок за спиной. Не часто, но эльфа потряхивало, как будто великан перепрыгивал через расщелины. Тори пытался добраться до верха мешка, но абсолютно гладкая каменная ткань не давала этого сделать.
Печально сидя на куче земли, Тори подумал, что он, наверное, сидит на том, что осталось от остальных несчастных, которые попали в мешок великана. Больше всего Тори обижало то, что он так и не узнал ответа на свой вопрос. Ему показалось ужасно неправильным, но здесь уж Тори подумал, что в данном случае все закономерно. Плакать по собственной судьбе у эльфа не оставалось сил. Он свернулся в позе зародыша и приготовился медленно умирать. Усталость и относительная безопасность прислали Тори сладкий сон. Ему приснился день его позорного изгнания. Тори оставался невидимым для других и не мог влиять на события.