— Да мне поебать! — огрызается мальчишка. — Я лучше подохну там, чем буду тут сидеть, сложа руки, пока моя мать, возможно, в лапах убийц или насильников!
Он делает очередную попытку вырваться из рук Оби-Вана, ударяя его хрупким и изящным кулаком в грудь. Хрупким лишь с виду, поскольку в следующую секунду Кеноби морщится от болезненности удара.
— Руки убрал! — почти что всхлипывает Энакин, частично успокоившись, в крайнем случае, в достаточной мере для того, чтобы выдать своим обычным чуть дерзким тоном: — Ты тут подождёшь, Оуэн покажет тебе комнату для гостей.
Оуэн. Это имя почему-то кажется Оби-Вану знакомым, не просто случайно всплывшим, а как будто что-то значащим для него, но собственная память не слишком-то услужлива, и на ум не приходит ни одного мало-мальски знакомого лица. Зато в голове на удивление чётко всплывает давно забытый образ.
— Оуэн! — восклицает женский голос с истерическими нотками откуда-то издали, доносясь сквозь визг ребёнка.
Пухленькая детская ручка — будто бы его собственная, как если бы сознание Оби-Вана оказалось в теле ребёнка — в попытке успокоить тянется к совсем крошечному мальчику, что едва лишь сидит на полу, продолжая истошно вопить.
— Бен, не трогай, отойди от него немедленно! — всё тот же голос раздаётся уже совсем близко.
— Тише, Оуэн…
— Чего? Это вы мне? — смущенно переспрашивает молодой мужчина, всё ещё стоящий прямо перед Оби-Ваном, на что тот лишь энергично мотает головой, сгоняя остатки наваждения. Он сказал это вслух? Впрочем, главное сейчас не это.
— Где Энакин?!
— Так убежал ведь только что, — всё тем же растерянным тоном произносит Оуэн.
— Крифф! — ругается вслух Кеноби — общение с Энакином явно сказывается на нём не самым лучшим образом.
На счастье Оби-Ван нагоняет своего нового приятеля прямо возле ворот, бесцеремонно хватая за руку — после услышанного ему не до вежливости. Хоть он и не до конца понимает всю ситуацию, произошедшую на этой ферме, тот факт, что Энакину угрожает опасность, он ощущает за парсек.
— Чего тебе опять? — Энакин кидает гневный взгляд поверх шарфа, закрывающего половину лица — буря и не думает утихать, явно намереваясь принять масштабы лёгкого стихийного бедствия.
— Слушай, раз уговаривать тебя вернуться бесполезно, то я иду с тобой, — ставит мальчишку перед фактом Кеноби. — Как я понял из вашего с братом разговора, помощь тебе понадобится.
— А оно тебе надо? Будешь ещё рисковать своей жизнью из-за чувака, которого знаешь второй день? Как благородно! — саркастично восклицает Энакин, пытаясь высвободить руку.
— Энакин, я джедай, и это моя работа. Я часто рискую жизнью ради совершенно незнакомых людей, а тебя-то я хотя бы знаю, — Оби-Ван держит мёртвой хваткой, не намереваясь отступать. — Я правда могу помочь.
— Так мило, что я сейчас заплакал бы, но у меня нет на сопли времени, моя мать в плену у ебаных разбойников! Иди в дом!
— Кое-кто, кстати, ещё обещал доставить меня на Корусант, так что твоя безопасность для меня сейчас в приоритете, — вновь находит что ответить Оби-Ван. — Поэтому я должен проконтролировать, чтобы ты остался жив. В противном же случае мне придётся забрать «Разрушающийся». И, конечно же, я сдам его на металлолом.
— Охуел?! — вспыхивает Энакин, сохранность любимого корабля для которого явно стоит на позицию выше, чем сохранность собственной шкуры. Правда, юноша же отходит и слегка обречённо вздыхает: — Ты не отъебешься, я прав?
— Не-а, — задорно улыбается Кеноби.
— Ладно, пошли, — признаёт поражение Скайуокер, махнув рукой. — Ты хоть стрелять-то умеешь? А то мог бы дать тебе одну из моих пушек.
— Спасибо, конечно, но у меня есть своё оружие, — отвечает Кеноби, нащупывая сквозь ткань плаща световой меч на поясе.
— Тогда ты главное вперёд меня не лезь, — предупреждает Энакин. — А то перестрелка — вещь серьёзная, это тебе не светосаблей твоей размахивать.
Оби-Ван клятвенно заверяет Энакина, что постарается не мешаться, следуя за ним на борт «Разрушительного», где дрыхнет сладким сном Кэд Бэйн, пристегнутый наручниками к поручню. Джедай уже знает, что ему придётся очень сильно постараться, чтобы вернуть несносного мальчишку живым, и если повезёт — вместе с его матерью, потому как характер вроде скайуокеровского до добра не доводит. Он мысленно благодарит Силу — ему и думать не хочется о том, что Энакин мог прилететь сюда один, один же благополучно сбежать с фермы, где всем по сути безразлична его судьба, отправиться на поиски матери и погибнуть в перестрелке.
— Как прибудем, корабль желательно оставь подальше от их лагеря, — даёт наставления Оби-Ван, сидящий в кресле второго пилота и уже десять минут спустя забывший о своём обещании «не лезть». — Постараемся прокрасться незаметно. Разыщешь мать, а я прикрою. Понял?
— Понял, понял, — недовольно бурчит Энакин, уже успевший за несколько секунд сформулировать речь на отборном хаттском о том, как ненавидит, когда им командуют на его собственном корабле, но отложивший ее до лучших времён.
И конечно же, делает всё по-своему, моментально открыв огонь, стоит им повстречать случайных тускенов, и привлекая тем самым оставшихся. В этот момент Кеноби понимает, что пойти путём наименьшего сопротивления уже не удастся, и со вздохом активирует световой меч. Что ж. Видит Сила, он честно хотел обойтись без жертв и вовсе не виноват, что на голову ему свалился этот проблемный семнадцатилетний пацан.
========== 5. О сильных татуинских женщинах и Хаттской водке ==========
— Слышь, джедай, повести можешь? — эту фразу Оби-Ван ожидает услышать от Энакина меньше всего на свете, но именно её произносит мальчишка, когда они поднимаются на борт «Разрушительного».
Впрочем, оно и понятно. Энакин с трясущимися руками вряд ли способен даже просто поднять корабль в воздух. Вдобавок мальчишка всё же отхватил бластерный заряд в руку, оставивший достаточно глубокий выжженный след на предплечье, к счастью, не прошедший насквозь, но Оби-Ван прекрасно знает по себе, что это такое, и сочувственно улыбается, глядя на то, как Энакин пытается заверить мать, что всё в порядке, а сам морщится от каждого лишнего движения рукой.
— Прилетим домой — обработаю водкой, — вздыхает женщина, глядя на недовольную мину подростка — щипать ведь будет.
Видимо, условия жизни татуинцев сказываются и на их впечатляющем уровне жизнеспособности. Окажись на месте Энакина какой-нибудь мальчишка-ровесник с Корусанта — нытьё бы стояло на весь корабль, а пострадавшего пришлось бы срочно везти в больницу. А тут — «водкой обработаю». Потрясающе.
Да и сама мать юноши выглядит весьма неплохо для хрупкой дамы, проведшей около суток в плену. Устало немного только, как и все татуинские женщины. Кажется, корабль сына она изнутри видит впервые, поскольку первой её реакцией оказывается глубокий вздох, с которым она проводит пальцем по первой попавшейся поверхности и изучает оставшийся на нём налёт пыли и ржавчины.
— Ну что ты за человек такой, Эни? Не стыдно людей сюда приводить? Пыль везде, грязь, стёкла не моешь, зеркало в разводах от пасты, в холодильнике вомп-крыса повесилась, какой-то синий мужик… Ой. Это ещё кто?! — наткнувшись на Кэда Бэйна, женщина переводит полный непонимания взгляд на сына, завалившегося в кресло второго пилота, и на всякий случай делает шаг назад от мирно сопящего наёмника.
— Спроси у мистера Кеноби, — переводит стрелки Энакин.
— Мастера Кеноби, — поправляет Оби-Ван. — К джедаям больше принято обращение «мастер». Но вы, леди, можете звать меня просто Оби-Ван.
— В таком случае, зовите меня просто Шми, — солнечно улыбается мать Энакина, одновременно так похоже и не похоже на собственного сына.