Это было… это было красиво.
И моя менструация, должно быть, была очень близко, потому что мои глаза наполнились слезами, и я сказала:
— Это одна из самых милых вещей, которые я когда-либо слышала.
Двое мужчин посмотрели на меня в ужасе, но Роудс заговорил тем же голосом:
— Ты снова плачешь?
Откуда он знал?
— Может быть. — Я всхлипнула и переключила свое внимание на Амоса, который выглядел так, будто не знал, утешить ли меня или уйти. — Вот о такой любви нужно писать.
Это заставило его изобразить то же скептическое выражение лица, что и тогда, когда я впервые предложила ему написание песни о его маме.
— Тебе не кажется это странным?
— Ты шутишь, что ли? Нет. Что в этом может быть странного? У тебя два отца, которые хотели тебя, но не могли иметь. Три человека, которые любят тебя до смерти, не считая твоего дяди и бог знает кого еще. Остальные из нас рады, что ты есть в нашей жизни.
— Последняя девушка папы подумала, что это странно.
Последняя девушка? Итак, он встречался. Я сохранила ровное выражение лица.
Но Роудс проворчал:
— Да ладно, Ам, это было десять лет назад. Я не знал, насколько она религиозна, и даже то, насколько она против разводов. — Я услышала звук движущейся посуды. — Я расстался с ней сразу после этого. И сказал, что сожалею.
Амос закатил глаза.
— Это было восемь лет назад. И она тоже раздражала.
Я поджала губы, впитывая это взаимодействие и информацию.
— Ты не видел больше других женщин, с которыми я встречался с тех пор, Ам.
— Да, потому что мама говорит, что тебе нужно покрасить волосы, чтобы завести девушку, а ты не будешь этого делать.
— Ты говоришь много дерьма, учитывая, что ты можешь стать таким же, как я, и начать седеть, когда тебе будет за двадцать, чувак, — ответил Роудс, звуча довольно скептически.
Амос фыркнул.
И прежде чем я успела сказать себе не вмешиваться, я вмешалась.
— Не уверена на счёт этого, Ам. Мне нравится вся эта седина в волосах твоего отца. Выглядит действительно хорошо. — Что правда. Хотя я не должна была этого говорить, поэтому я отступила, чтобы скрыть свои шаги, выдав: — И я не знаю, как у кого-то ещё, но я думаю, что то, что сделали твои родители, прекрасно. В бескорыстии и любви нет ничего уродливого.
Он клюнул на мои слова, хотя все еще не верил мне.
— Где твой папа? — внезапно спросил подросток, пытаясь, наверное, сменить тему. — Ты никогда не говоришь о нем.
Он подловил меня.
— Я вижу его каждые несколько лет. Мы разговариваем каждые несколько месяцев. Он живет в Пуэрто-Рико. Он и моя мама недолго были вместе, и он не был готов остепениться, когда у них появилась я. На самом деле они едва знали друг друга. Я думаю, он любит меня, но не так, как тебя любят твои отцы.
Амос все еще морщил нос.
— Почему ты не стала жить с ним после того, как твоя мама…?
— Его нет в моем свидетельстве о рождении, и я уже была со своими дядей и тетей, когда он узнал, что произошло. Мне было лучше остаться с ними.
— Такой беспорядок.
— У меня было так много других грустных вещей, что это даже не в первой десятке, Ам, — сказала я ему, пожав плечами.
И я знала, что сделала это неловким, когда после этого стрекотали воображаемые сверчки.
Поэтому я была очень удивлена, когда рука протянулась и похлопала меня по предплечью.
Это был Амос.
Я улыбнулась ему и случайно заглянула на кухню, увидев ещё одну пару глаз, смотрящую в нашу сторону.
Слабая улыбка была на лице Роудса.
Глава 17
Я знала, что у Джеки что-то было на уме, когда я словила её — уже в третий раз — на том, что она смотрела на меня, а затем сразу же отводила взгляд, когда понимала, что её поймали.
Мы все еще не говорили о ситуации с Каденом. Мы просто продолжали притворяться, будто все было по-прежнему, как технически и должно было быть. Она знала это с самого начала.
Теперь, когда у меня было время подумать об этом, у меня возникло ощущение, что она никому ничего не сказала, потому что тогда Клара узнала бы, что она просматривала ее учетную запись. И я тоже не хотела бросать ее под автобус и навлекать на неприятности. На самом деле это не имело для меня большого значения.
Так что я была немного удивлена, когда она в конце концов подошла и спросила медленно и очень мило:
— Аврора?
— В чем дело? — спросила я, пролистывая один из рыболовных журналов, которые мы продавали в магазине. Была статья о радужной форели, с которой я хотела ознакомиться. Чем больше я узнавала о них, тем больше я понимала, что рыбы, честно говоря, довольно интересны.