— Это не имеет смысла, почему он так сильно взъедается на тебя из-за того, что ты не женишься, когда он сам буквально женился на ком-то, кто мучил его?
— Достаточно, Ам. Мы знаем, какой он, и, к счастью, он приезжает всего пару раз в год…
— Даже несмотря на то, что мы живем в часе езды?
Парень был прав.
— Я знаю, Ам, — мягко успокоил Роудс. — Он пришел из другого времени. И я уже говорил тебе раньше, что у него много сожалений, и мне потребовалось много времени, чтобы признать, что он такой, какой есть. Это его собственный способ заботиться.
Малыш хмыкнул.
— Можем ли мы пригласить Ору к себе? Чтобы отвлечь его?
Я фыркнула и надеялась, черт возьми, что они меня не услышали.
— Нет, мы с ней этого не сделаем. — Наступила пауза, и я думаю, что он, возможно, хихикнул. — Хотя это была бы хорошая идея. Тогда не было бы неловкой тишины… и было бы довольно забавно увидеть его лицо.
— Да, держу пари, она заставит его рассказать ей, почему он так долго не разводился с твоей мамой.
Дверца машины захлопнулась, и через долю секунды голос, который я не узнала, сказал:
— У меня есть компания, которая может приехать к тебе, Тобиас, и заново отсыпать гравием подъездную дорожку. У меня разболелась голова только от этого участка.
Я моргнула.
— Дорога в порядке, сэр, — ответил Роудс голосом, которого я не слышала от него уже несколько месяцев. Его военно-морской голос, как однажды назвал его Амос, когда мы говорили о том первом дне нашей встречи и о том, как разозлился Роудс.
И кто, черт возьми, называл своего отца «сэр»?
— Добро пожаловать, — продолжал Роудс.
Добро пожаловать?
Мне пришлось зажать рот рукой, чтобы не рассмеяться. Я могла только представить, как должно выглядеть лицо Амоса. Я подумала, не покраснел ли он.
Я была почти уверена, что услышала шаги на подъездной дорожке.
— Амос, — сказал незнакомый голос, — как твоя мать? И Билли?
— Отлично.
— Тебе не удалось набрать вес? Все еще не занимаешься спортом?
Тишина была пронзительной. Подавляющей. Я была уверена, что у меня звенит в ушах.
— Он совершенен таким, какой он есть, — произнес Роудс тем же четким, осторожным военно-морским голосом, от которого несло тщательностью, которую он выработал за двадцать лет, проведенных в армии.
Мое шестое чувство подсказывало мне, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Типа… действительно ничего хорошего из этого не выйдет.
В основном потому, что я собиралась выбить дерьмо из дедушки за то, что он так говорил о моем Амосе. Мой милый, застенчивый друг, должно быть, сейчас умирал внутри. Я знала, что он стесняется своего худощавого телосложения, а тут этот ублюдок пришел и…
— Может быть, он был бы, если бы ты записал его в некоторые спортивные секции, когда он был моложе, — ответил старик. — Ему не помешал бы чизбургер или два.
Я зарычала и медленно закрыла книгу.
— Он занимался тем, что его интересовало, — ответил Роудс, и с каждым слогом его голос звучал все резче и резче. — Он ест более чем достаточно.
Злобное «Хмф» заставило меня отложить её.
Боже мой, этот человек напомнил мне… миссис Джонс.
— Немного мускулов было бы неплохо, если он когда-нибудь захочет иметь девушку. Ты же не хочешь всю жизнь быть холостым, как твой отец, не так ли? — спросил старый мудак.
Я так быстро вскочила на ноги, что удивилась, как не опрокинула стол.
Эти двое собирались поджечь дом, если я ничего не сделаю. Я не была уверена, что когда-либо была свидетелем того, как разговор идет под откос так быстро, а я слышала многое.
Амос и Роудс были новичками.
К счастью для них, у меня была докторская степень по пассивно-агрессивным и откровенно агрессивным семейным фигурам. И этот мужчина был не той женщиной, которую я считала своей свекровью. Я знала, что мне не нужно провести остаток жизни, целуя зад этого человека, чтобы быть счастливой.
Я была должна им. Я могла бы сделать это.
Я спустилась по лестнице так быстро, как только могла, и только вышла наружу, как услышала напряженный-напряженный голос Роудса, выплевывающий:
— …может выглядеть так, как он этого хочет, сэр.
Да, дом собирались сжечь.
И моя гаражная квартира пойдет вместе с ним.
Позже я скажу себе, что делаю это для себя точно так же, как и для них, и именно поэтому я закричала, звуча как запыхавшийся маньяк из-за того, что так быстро спускалась по лестнице: