— Знаете, у меня почти нулевой опыт вождения по снегу, — напомнила я им.
— На самом деле это не снег, Ора, — возразила Джеки. — Там всего около дюйма (прим. 1 дюйм = 2,54 см).
Это был не первый раз, когда я это слышала. Но для меня, человека, который видел снег только из окон туристического автобуса, четверть дюйма были снегом. В конце концов, Каден избегал гастролей зимой. Обычно мы уезжали во Флориду или Калифорнию, как только становилось прохладно. За последние несколько недель в городе было несколько шквалов, но большая их часть была сосредоточена в горах, оставив их заснеженными и красивыми.
— Знаю, знаю. В любом случае, я подвергаю опасности жизни людей, просто едучи домой, как мне кажется, но если передумаю, я позвоню тебе, чтобы узнать твой адрес, договорились? — предложила я Уолтеру, как только дверь открылась.
— Нет, нет, нет, просто приходи. Я хочу, чтобы ты встретилась с…
Я оглянулась на дверь и увидела знакомую фигуру в толстой темной куртке, топающую ногами по ковру, который я вытряхивала каждый час, если у меня было время.
И я улыбнулась.
Это был Роудс.
Или, как признало его моё сердце: одна из главных причин, почему я была так счастлива последние два месяца, хотя мы виделись в общей сложности всего семь раз, включая два визита, которые он отнял, пока работал в Колорадо-Спрингс.
— …моим племянником. О, как дела, Роудс? — спросил Уолтер, увидев нашего нового посетителя.
Роудс опустил свой милый подбородок, и между его бровями образовалась небольшая морщинка.
— Хорошо. Как дела, Уолтер? — он приветствовал его.
Как он знал людей, когда говорил около двадцати слов за день, в зависимости от настроения, было выше моего понимания.
— У меня все в порядке, если не считать попыток убедить Аврору прийти ко мне домой на День благодарения.
Руки моего арендодателя легли на бедра, и я была почти уверена, что его губы сжались, прежде чем он сказал:
— Хмм.
— Привет, Роудс, — позвала я.
Между нами все было хорошо. С тех пор, как он вернулся, то, что я думала раньше, изменилось, изменилось ещё больше. Как будто он вернулся и решил… что-то.
Какая-то часть меня знала, что он не сделал бы всего, что у него было, для меня и со мной, будь он равнодушен, хозяин он или нет. Друг или нет. Находить людей привлекательными — это одно. Но симпатия к каким-то чертам в человеке, его личности, была чем-то совершенно другим.
Я не была уверена, что именно происходит, это каким-то образом отличалось от дружбы, но я могла видеть это по тому, как он принял мои объятия в тот первый день, когда вернулся домой, и крепко сжал меня в ответ. Это было в том, как он случайным образом касался моих плеч и моей руки. Но в основном это было в том, как он разговаривал со мной. В весе этого фиолетово-серого взгляда. Я поглощала каждое слово из его уст после ужина, когда мы сидели за столом, и он много чего мне рассказывал.
Почему он выбрал военно-морской флот — потому что думал, что любит океан. Уже нет; он видел больше, чем большинство людей за всю жизнь.
Что у него был этот Бронко с семнадцати лет, и последние двадцать пять лет он работал над ним.
Что он жил в Италии, Вашингтоне, на Гавайях и по всему Восточному побережью.
Я узнала, что его любимым овощем была брюссельская капуста, и что он ненавидит сладкий картофель и баклажаны.
Он был великодушен и добр. По утрам он чистил мне лобовое стекло, если на нем был лед. Он стал окружным инспектором по охране дикой природы — это его официальная должность, — потому что он всегда любил животных и кто-то должен был их защищать.
И в данный момент этот человек, который любил ужастики, выглядел таким, таким усталым.
Так что я не была до конца уверена, что и думать о том, как он нахмурился при мысли, что я пойду к Уолтеру домой, особенно если он слышал ту часть о племяннике пожилого человека.
— Привет, милая, — ответил он, прежде чем склонил голову к Уолтеру и начал подходить.
После этого вы сможете услышать, как кое-кто хнычет всю дорогу в туалет для сотрудников.
Он назвал меня милой.
Перед всеми тремя людьми.
Мне потребовалась секунда, чтобы сглотнуть, этот небольшой яркий восторг пронзил мою грудь, и мне пришлось бороться, чтобы сохранить нормальную улыбку вместо этой широкой, которая, скорее всего, сделала бы меня похожей на сумасшедшую.
— Что ты тут делаешь? — спросила я, оставаясь на месте, пока он не остановился примерно в футе от меня, заставляя вести себя хладнокровно.
Он выглядел измученным. К тому времени, когда я уходила сегодня утром, его уже не было, как и в большинстве дней. Уходил раньше меня и не возвращался, пока я уже не согревалась в постели. Он работал бесконечно и неустанно, никогда не жалуясь. Это была одна из многих вещей, которые мне в нем нравились.