Я пошла прямо к Аму и поставила тяжелый подарок на пол перед ним.
— Надеюсь, тебе понравится, но если нет, очень плохо. Все распродажи были финальными.
Он одарил меня странным взглядом, который заставил меня рассмеяться, но сорвал бумагу.
Он выдохнул.
Я знала, что Роудс купил ему гитару, потому что я помогла ему получить скидку. И выбрать дерево и морилку. Он не задавал вопросов о том, как я получила скидку или откуда я так много знаю о гитарах, и я уже не в первый раз задавалась вопросом, действительно ли он понятия не имел, кто такая Юки, когда они ненадолго встретились. Амос несколько раз упоминал ее в его присутствии, но он и глазом не моргнул.
Так или иначе, Ам еще не знал, что получит гитару.
— Это винтаж, — выдохнул он, проводя руками по обветренной оранжевой коже вокруг усилителя.
— Ага.
Он посмотрел на меня широко раскрытыми серыми глазами. — Для меня?
— Нет, для другого моего любимого подростка. Не говори моим племянникам, что я сказала это.
Плечи Ама опустились, когда он провел руками по усилителю, который я заказала из небольшого магазина в Калифорнии, и в итоге доставка стоила столько же, сколько и сам усилитель.
— Твой немного фальшивит, и я подумала, что было бы неплохо иметь подходящие вещи, — сказала я ему.
Он кивнул и пару раз сглотнул, прежде чем снова посмотреть на меня. — Подожди, — сказал он, вставая и исчезая по коридору к своей комнате. Я встретилась глазами с Роудсом, и мои расширились.
— Я хотела отдать ему его подарок до того, как ты подаришь ему сам-знаешь-что, и ему будет уже все равно на мой, — прошептала я.
— Ты балуешь его. Даже Софи это сказала.
Софи была его мамой, которая, как я узнала в День благодарения, была просто чертовски милой женщиной, которая любила своего ребенка больше, чем я могла себе представить. Она не менее трех раз шепнула мне, что Амос был зачат искусственно и что она очень любит своего мужа, а Роудс замечательный мужчина.
Я пожала плечами. — Он мой маленький приятель (прим. с англ. buddy (бадди) — приятель).
Он улыбнулся.
— Прости, что нарушила ваши традиции… — Я замолчала, и он покачал головой.
— Билли и Софи празднуют Рождество в канун Рождества. Мне удалось провести с ним всего пару, но сегодня он показался мне довольно счастливым, учитывая, что я знаю, как он скучает по маме и папе. Он только пытается вести себя так, как будто это не так.
— По крайней мере, у него здесь есть один папа.
Его лицо стало мрачным. — Я не хотел тебя огорчить.
Я чуть не облажалась. — Ты не огорчаешь меня. Я в порядке.
Я замолчала, когда Амос вернулся, держа в руке что-то в деньрожденческом пакете. Я узнала в нем тот, который Джеки подарила ему несколько месяцев назад.
Он протянул его мне. Ни предупреждений, ни объяснений, ничего. Просто: вот.
— Ты думал обо мне, — сказала я, хотя в глубине души я задавалась вопросом, не побежал ли он в свою комнату, чтобы взять что-то старое, чем он больше не пользуется, и подарить это. Но, честно говоря, мне было бы все равно. У меня было почти все, и если я что-то хотела, я могла это купить. Просто я это редко делала. Я обменяла свою машину, потому что это было необходимостью; я еще даже не потратилась на покупку «правильной» зимней одежды или обуви, несмотря на то, что Клара ругала меня, когда я жаловалась, что пальцы мерзнут от слишком тонких походных ботинок.
Я открыла пакет и вынула тяжелую желтую кожаную тетрадь с буквой А на обложке.
— В ней ты сможешь писать новые песни, — объяснил Ам, пока я водила пальцем по выгравированной букве.
Я сглотнула.
У меня закололо в груди.
— Но если тебе это не нравится…
Я подняла на него взгляд, говоря себе, что не буду плакать. Я достаточно плакала в своей жизни, но эти слезы не будут слезами горя. Я не стала бы оплакивать утраченную способность: слова, те, что крутились у меня в голове годами, почти бесконечно… пока они не прекратились.
Амос понятия об этом не имел. Потому что я ещё не сказала ему. Я должна была. Я могла.
Слеза скатывалась прямо в уголке моего глаза, и я вытерла её костяшками пальцев.
— Нет, мне нравится, Ам. Мне очень нравится. Это так мило с твоей стороны. Спасибо.
— Спасибо за усилитель, — ответил он, внимательно наблюдая за мной, словно ожидая, что я солгу или что-то в этом роде.
— Можно тебя обнять?
Он снова кивнул и встал, заключая меня в самые крепкие объятия, которые он когда-либо дарил мне. Я поцеловала его в щеку, и он удивил меня, поцеловав меня в ответ. Ам сделал шаг назад, его лицо было застенчивым.