И теперь настала моя очередь сказать ему то же самое, чтобы не было недопонимания.
Любовь может быть связана с деньгами. Что делает вещи проще, это точно. Но лучшая любовь заключалась в гораздо большем, чем это. Речь идёт о том, чтобы дать любимому человеку всё. Простые, легкие вещи, но также и самые трудные неосязаемые, неудобные. Речь идёт о том, чтобы сказать кому-то, что вы любите его, отдав ему все, что у вас есть, и все, чего у вас нет, потому что он значит для вас больше, чем что-либо материальное когда-либо имело или могло бы иметь значение.
Я споймала его взгляд и сказала ему как можно серьезнее:
— Я сказала твоей маме, а теперь скажу и тебе. В мире нет такой суммы денег, которую ты когда-либо мог бы дать мне, чтобы заставить меня вернуться. Даже если бы мы могли быть друзьями, чего не произойдет, — Роудс хмыкнул рядом со мной, — я бы не стала работать на тебя или помогать тебе снова. Ты должен понять это. Я никогда не передумаю.
Боль, ясная и яркая боль промелькнула на красивом лице, смотрящем на меня.
— Дело не в том, что ты пишешь для меня, Роро. Я люблю тебя.
Рука на моем плече напряглась, и голос Роудса понизился, когда он проворчал:
— Недостаточно.
Я сосредоточилась на этом человеке, которого так хорошо и так давно знала, и сделала такое выражение лица, чтобы он понял, что я не преувеличиваю, и что я имею в виду каждое слово из своих уст.
— Прощай, Каден. Я не хочу больше никого из вас видеть. Я серьезно. Я заставлю тебя пожалеть о том дне, когда ты встретил меня.
Я закончила.
Роудс взглянул вниз, а я сосредоточилась на нем, и, не оглядываясь на мое прошлое, мы повернулись и ушли, оставив его позади. Стоять там и смотреть, или уходить — я не знала. И мне было плевать. Абсолютно.
И должно быть примерно через минуту ходьбы, я вдруг остановилась. Роудс тоже остановился, и я обвила его шею руками. Он наклонился и обвил руками мою поясницу, притягивая и прижимая меня к себе.
— Ты лучший, — серьезно сказала я ему.
Его рука скользнула под мою рубашку и сжала мою поясницу, когда он прошептал:
— Я люблю тебя, ты знаешь это.
Потянув его вниз так, чтобы его ухо оказалось на одном уровне с моим ртом, с мурашками по коже и теплом, которое могло бы вызвать лесной пожар, я прошептала в ответ:
— Я знаю.
Дыхание Роудса сбилось у моего горла, и мгновение спустя я почувствовала, как он глубоко вздохнул. Он сместился, и его щека прижалась к моей. Через мгновение, когда мое лицо покалывало от его щетины, он отстранился и направил на меня свой лилово-серый взгляд.
— Готова? — спросил он.
Я схватила его за руку и кивнула.
— Давай займём несколько мест в первом ряду, чтобы увидеть победу нашей восходящей звезды.
Мужчина, которого я любила, сжал мою руку, и мы вошли внутрь именно для этого.
Эпилог
— Ты выглядишь как принцесса, Юки.
Юки пожала плечами со своего места перед зеркалом, установленным в её комнате дизайнером, который одолжил ей платье для сегодняшнего вечера, игнорируя неодобрительный крик стилиста, который всё устроил. Моё платье. Её платье. Визажисты и парикмахеры, которые были наняты, чтобы прихорошить её с семи до одиннадцати.
Она была нелепа, но действительно выглядела на одиннадцать.
Женщина, которую мир знал как поп-звезду, но я знала, как мою лучшую подругу, прихорашивалась, когда она обернулась.
— На мне восемь слоев макияжа, я не смогу дышать в течение следующих шести часов, и мне понадобится помощь, чтобы помочиться, но большое спасибо, моя любовь.
Я рассмеялась. — Не за что, и для меня будет честью подержать твоё платье, пока ты будешь в туалете. Но если тебе нужно будет по-большому, я уйду оттуда.
Настала ее очередь смеяться.
— По-большому не будет, но мы много раз писали друг перед другом за все эти годы, не так ли? — спросила она с почти мечтательным выражением лица.
Я точно знала, что она представляла себе: все потрясающие походы, в которые мы вместе отправились, включая десятки раз, когда нам приходилось прикрывать друг друга, пока мимо проходили другие туристы. Мы хорошо повеселились, и я была так счастлива, что она искренне наслаждалась всеми нашими приключениями.
Моя подруга пожала плечами, и не торопясь, осматривала меня с ног до головы.
— А ты, мой светящийся ангел, выглядишь на пятнадцать. — Она пошевелила бровями и проигнорировала звук, который ее визажист издал при этом движении. — Я прощу тебя за клевету.