— Вы Тобиас Роудс?
Я точно знала, что это имя человека, у которого я забронировала номер. Там была фотография, но я не удосужилась её увеличить.
— Почему вы здесь? — спросил незнакомец.
— Э-э, потому что я сняла эти гаражные апартаменты? Мой заезд был на сегодня.
— Заезд? — повторил мужчина низким голосом. Я была почти уверена, что он хмурится, но он был вне освещения, и тени скрывали его черты. — Это похоже на отель?
Ох, эти установки.
Как только я открыла рот, чтобы сказать ему, что нет, это не похоже на отель, но я всё же забронировала и заплатила вперед за проживание, внизу раздался громкий скрип за долю секунды до другого голоса — более легкий, молодой крикнул:
— Папа! Подожди!
Я сосредоточилась на мужчине, когда он обратил свое внимание на низ лестницы, его верхняя часть тела, казалось, расширилась в защитном или, может быть, оборонительном жесте.
Воспользовавшись его сменой внимания, я поняла, что он большой мужчина. Высокий и широкий. И на рубашке были нашивки. Нашивки правоохранительных органов?
Моё сердце начало громко биться в ушах, когда мой взгляд снова сфокусировался на пистолете в кобуре у него на бедре, и мой голос звучал странно громко, когда я заикалась:
— Я… я могу показать вам подтверждение моего бронирования…
Что происходит? Меня обманули?
Мои слова привлекли его внимание обратно ко мне как раз в тот момент, когда появилась еще одна фигура, совершив дикий прыжок на этаж. Она была намного ниже и тоньше, но это было всё, что я могла сказать. Сын мужчины? Дочь?
Здоровяк даже не взглянул на вновь прибывшего, когда говорил, гнев определенно просачивался из его произношения, из всего его языка тела:
— Взлом и проникновение — это уголовное преступление.
— Взлом и проникновение? — захрипела я, сбитая с толку, мое бедное сердце все еще бешено билось.
Что происходит? Что, черт возьми, происходит?
— Я использовала код, который кто-то дал мне для получения ключа.
Как он этого не знал? Кто это был? Меня действительно обманули?
Краем глаза, поскольку я была так сосредоточена на более крупном мужчине, я заметила, что меньшая фигура, на которую я едва обратила внимание, что-то пробормотала себе под нос, прежде чем тихо зашипеть:
— Папа.
И это заставило мужчину повернуть голову к фигуре, которая была его сыном или дочерью.
— Амос, — проворчал мужчина, что очень походило на предупреждение. Ярость в нём — активная и выжидательная.
У меня было ужасное предчувствие.
— Мне нужно поговорить с тобой, — сказала фигура почти шепотом с шипением, прежде чем повернуться ко мне. Маленький человек застыл на секунду, а затем моргнул, прежде чем, казалось, очнулся и сказал так тихо, что мне пришлось напрячься, чтобы расслышать: — Привет, мисс Де Ла Торре, ммм, извините за путаницу. Одну секунду, ух, пожалуйста.
Кто, черт возьми, это сейчас был?
Как они узнали мое имя? И это была путаница?
Это было хорошо… не так ли?
Мой оптимизм продлился всего около секунды, потому что в тусклом свете квартиры-студии мужчина начал медленно качать головой. Затем его слова заставили мой желудок сжаться еще сильнее, когда он убийственно пробормотал:
— Клянусь, Амос, лучше бы это было не так, как я думаю.
Это не звучало многообещающе.
— Ты выставил квартиру на аренду после того, как я буквально сказал тебе «нет» пятьдесят раз, когда ты упоминал об этом? — спросил мужчина этим сумасшедше тихим голосом, который ничуть не повысился, но это не имело значения, почему-то это звучало даже хуже, чем если бы он кричал. Даже мне хотелось вздрогнуть, а он разговаривал не со мной.
Хотя, что, черт возьми, он только что сказал?
— Папа. — Молодой человек прошел под потолочным вентилятором, свет попал на него, подтвердив, что он был мальчиком-подростком где-то между двенадцатью и шестнадцатью, судя по его голосу. В отличие от широкоплечего мужчины, который, по-видимому, был его отцом, его лицо было худощавым и угловатым, а длинные худые руки были скрыты в основном футболкой на два размера больше.
У меня плохое, плохое предчувствие.
Напоминание о том, что в радиусе двухсот миль больше негде было остановиться, возникло в самом центре моего мозга.
Я не хотела оставаться в отеле. Я покончила с ними на всю оставшуюся жизнь. Мысль о том, чтобы остаться в одном из них, вызывала у меня тошноту.
А снять комнату в чьём-то доме после последнего раза было трудно.