Это был первый раз, когда я услышала об этом.
— Подниматься туда сложно, — подтвердила она. — Это действительно трудно. Я знаю, что некоторые люди привыкают к этому, но я борюсь с каждым инстинктом в моем теле каждый раз.
— Как ты это делаешь тогда? — спросил он, глядя широко.
Она крутила свою чашку, выглядя задумчивой.
— Я блюю. Я говорю себе, что делала это раньше и могу сделать это снова, напоминаю себе, что люблю зарабатывать деньги, и превращаюсь в госпожу Юки. Не обычную Юки, заметь, а госпожу Юки, которая может делать все, что не могу я. — Она пожала плечами. — Мой терапевт сказал, что это инстинкт выживания, который не всегда полезен, но он выполняет свою работу.
Она поставила чашку на бедро и продолжила:
— Большинство людей слишком напуганы, чтобы когда-либо подвергать себя критике. Тебе должно быть все равно, что они думают, если у них не хватает мужества делать то, что делаешь ты. Тебе следует помнить это. Единственное мнение, которое действительно имеет значение, это твоё собственное и тех людей, которых ты уважаешь. Все чего-то боятся, а совершенство нереально. Мы люди, а не роботы. Кого волнует, если ты споёшь немного резче или запнёшься перед национальным телевидением?
Это случилось с ней. Ее сестра записала и смеялась над этим не менее года.
Лицо Амоса было очень задумчивым.
— Итак… — Я замолчала, чтобы дать ему время подумать над ее советом. — Ты написал что-нибудь новое?
— Ты пишешь песню? — прервала Юки.
— Да, — ответила я за него. — Мы все еще пытаемся выяснить в долгосрочной перспективе, какую историю он хочет рассказать своей музыкой.
Она поняла и сжала губы.
— Да. Ты обязательно должен это понять. Амос, у тебя есть лучший человек в мире, который поможет тебе. Ты даже не представляешь, как тебе повезло.
Я стиснула зубы, надеясь, что она не будет говорить больше, но мальчик скривился.
— Кто? Ора?
Это заставило меня хихикать.
— Черт, Ам, не делай вид, что это звучит так дико. Я же говорила тебе, что написала несколько песен.
Он просто не знал, что некоторые из них были выпущены… хорошо.
Настала очередь Юки корчить сумасшедшее лицо.
— Несколько?
Я сказала ей, пока мы были наверху, что они понятия не имеют о Кадене, что они знают только о ней, по крайней мере, Амос был предупрежден задним числом с небольшими намеками. Все, что они знали, это о моем… «разводе».
— Ей? Ты писала ей песни? — прохрипел мой юный друг, словно сбитый с толку.
Юки слишком восторженно кивнула. Я только расплылась в уклончивой улыбке и пожала плечами, черт возьми.
Замешательство — и удивление — на его лице никуда не делись, и как раз когда он, казалось, думал о том, что ответить, по подъездной дорожке двинулась машина, и мы все обернулись, когда мимо проехал знакомый внедорожник и сделал разворот три приема. Девочка-подросток вышла, пока машина была всё ещё в движение. Окно опустилось, и за водительским сиденьем появилось знакомое лицо Клары.
— Привет! Пока! Я опаздываю!
А потом она уехала, а Джеки взяла рюкзак в одну руку и направилась к нам.
Ам поднял руку в останавливающем движение, и сказал:
— Джеки, не волнуйся…
И тогда она остановилась, улыбка на ее лице слетела, как проклятая муха, когда ее взгляд остановился на человеке, сидящем рядом со мной.
Она упала, как чертово дерево.
Так сильно, что чудом ее череп не ударился о бетонный фундамент, когда она потеряла сознание.
— Говорил же тебе, — пробормотал Ам, когда мы все бросились к ней, присев рядом, как раз в тот момент, когда ее глаза распахнулись, и она завизжала.
— Я в норме! Я в норме!
— С тобой все в порядке? — спросила Юки, опускаясь на колени рядом с ней.
Глаза Джеки снова расширились, а ее лицо стало таким же бледным, как и у Амоса, когда я сказала ему, что сегодня мы собираемся завербовать Юки в помощника.
— Боже мой, это ты! — крикнула она с другим вздохом.
— Привет.
Привет. Я чуть не расхохоталась. — Джеки, ты в порядке?
Глаза Джеки наполнились слезами, и я поняла, что мы с Амосом теперь невидимы.
— Боже мой, это ты.
Моя подруга даже не колебалась; она наклонилась вперед на коленях. — Хочешь обняться?
Глаза Джеки были полны слез, и она отчаянно закивала.
— Я не выглядел так, не так ли? — Амос прошептал рядом со мной, когда женщина и подросток обнялись, а из глаз Джеки полилось еще больше слез.
Она рыдала. Джеки горько рыдала.