– И что дальше? – Свете не терпелось узнать продолжение этой истории. – Что ты сделала?
– Я уволилась из больницы в Кишиневе, переехала в Ленинград. Комнату сняла какую-то убогую. Да мне хоромы и не нужны были – я же все время с Витенькой проводила в больнице, выхаживала его, медсестрам и врачам помогала, чтобы они терпимо относились к моему присутствию. В общем, 8 месяцев мы провели в ленинградской больнице, а потом Витю выписали – он начал самостоятельно ходить, все функции организма возобновились… Только он пока до сих пор ничего не помнил. Мы приехали домой, в Кишинев. В мою квартиру, которую я купила, пока он был в армии. Боже, как там было грязно, когда мы вошли! Я три дня квартиру в порядок приводила, чтобы любимому комфортно было… Мы прожили где-то месяц, я вышла обратно на работу… И он начал вспоминать… Вспомнил меня, вспомнил нашего сыночка, нашу любовь… И наступило счастье… По крайней мере, мне так казалось… Я прописала его в свою квартиру, мы расписались… И все так было радужно и прекрасно, пока последствия черепно-мозговой травмы не стали давать о себе знать. Сначала я не обратила внимания, хотя должна была, ведь я же врач, – он стал агрессивным. Первое время это были просто приступы злости, потом он начал бить посуду, стучать кулаком по столу или стенам. А когда я поняла, что это болезнь и что надо обращаться ко врачам, было уже поздно. Вернее, не так… В тот день я ему сказала, что договорилась о встрече с хорошим доктором, а он… Он избил меня табуреткой, по голове, по лицу, по ребрам… Я не помню, как я выбралась из квартиры… Очнулась уже в больнице – какие-то добрые люди вызвали «Cкорую», когда увидели на улице меня, истекающую кровью. Я пролежала в больнице почти три месяца – сотрясение мозга, множественные переломы и отбитые почки. А потом уехала к мамике – приходить в себя, зализывать душевные раны.
– Подожди, как уехала? А Витя? – Лизе в этой истории была не понятна дальнейшая судьба мужа Валентины. – Ты заявила в милицию? Суд? Хоть что-то? Или он тебя задобрил, пока ты лежала на больничной койке?
– Нет, что ты? Как задобрил? Он ко мне даже и не пришел ни разу! – Валентина опустила глаза. – А в милицию я заявлять не стала – он же болен. Как я могу на больного человека заявить? Он же не со зла! Это все болезнь!
– Дура ты, Валя! Он на тебе места живого не оставил, а ты жалела его! Зачем? Чтобы он потом какую-нибудь другую такую же дурочку изрешетил?
– Откуда вы знаете про другую? – Валя недоуменно подняла глаза. – Я когда в квартиру вернулась, там уже была другая женщина. В моей квартире.
– Ты их выгнала, я надеюсь? – Лиза строго посмотрела на подругу.
– Нет, я уехала обратно к родителям, развелась с Витей, оставила квартиру им… И все… Началась черная полоса в моей жизни, которая до сих пор не закончилась. У меня умер папа, мама очень тяжело переживала его уход и подорвала здоровье – стала инвалидом. Сыночек – моя отрада. Андрюша закончил школу с отличием и сейчас собирается ехать в Румынию учиться. Мне деньги нужны: сыну – на учебу, маме – на жизнь.
– А в больнице почему не хочешь работать? Ты же врач!
– Я не могу больше на это смотреть! Не могу видеть смерть! Вы не представляете, что это – видеть, как человек умирает, медленно, день за днем, а ты ничем не можешь ему помочь, потому что у больницы нет средств, нет медикаментов, нет квалифицированного персонала. Конечно, а кто за такие копейки работать будет? Да еще когда сама… – Валя запнулась.
– Что сама? Валя? Что сама? – Лиза с тревогой наклонилась к женщине.
– У меня онкология, – прошептала Валентина. – Рак шейки матки был. Удалили все… Химиотерапия, курс гормонов… Это после них я такая толстая стала – до этого я стройненькая была… Но, к сожалению, никто мне не может гарантировать, что метастазы не проникли в какие-нибудь другие органы…
– Валя, но ты же врач! – Света смотрела на подругу широкими от ужаса глазами. – Как ты могла не заметить?
– Я и сама не знаю, как недосмотрела. Наверное, не думала, что меня это коснется. Даже классические симптомы – бели, боли и кровотечения – упорно не замечала, хотя именно эта триада является характерным признаком онкологического заболевания органов малого таза. Пошла к врачу только тогда, когда две недели не могла остановить кровотечение. А дальше как кошмарный сон: Людмила Павловна, главный врач отделения онкологии, диагноз поставила сразу, уже при влагалищном обследовании, на ощупь. Ее слова «Рак шейки матки, вторая, может, третья стадия» звучали как приговор. «Не может быть», – шептала я, не желая верить ее словам, но, к сожалению, все подтвердилось. Людмила Павловна сделала пробу Шиллера, приложив ватный тампон, смоченный в растворе Люголя, к шейке матки, и, увидев бледные пятна с четкими границами на темно-коричневом фоне, сказала: «Операция послезавтра». У меня не было времени даже испугаться: сначала я сдавала все необходимые анализы, потом побежала к маме и сыну, чтобы оставить им деньги, написать все телефоны, которые им могут понадобиться, сделать максимум домашних дел…