Опираясь на палку, старый араб замер, поравнявшись с малышом, он поцеловал пальцы правой руки и приложил их к голове малыша. То ли борода, то ли палка напугали его или просто от неожиданности карапуз вздрогнул и бросился в сторону сидевшей женщины, которая мгновенно вскочила, как разжавшаяся пружина. Малыш испуганно спрятался за женщиной, обхватив ее за ноги изо всех своих детских силенок, так, чтобы никто его не смог оторвать.
Старик в растерянности приложил руку к сердцу.
- Ради Бога, извините, я совсем не хотел его напугать. У нас это как благословение ребенку, чтобы аллах его защитил. Не обижайтесь, пожалуйста... Уж очень он забавный.
- Ничего страшного, - ответила женщина, беря мальчишку на руки, который тут же обхватил ее за шею, пряча лицо от незнакомца.
- Это... - бородач затянул, так как женщина была типичной для побережья Средиземного моря - с загорелой
кожей, черными угольными глазами, а малыш на руках белый, как простокваша.
- Это мой сын, - подсказала она незнакомцу.
Славный малыш, берегите его.
Двигатели взревели, набирая максимальные обороты, самолет качнулся и побежал по полосе, сбрасывая с себя паутину гравитации, все быстрее и быстрее, вздрагивая всем телом от толчков. Рывок, и алюминиевое тело замерло. Железная птица разорвала последнюю нить, связывающую ее с Землей, с Родиной, с прошлым, унося с собой людей и судьбы.
Для некоторых, как для членов экипажа, это был очередной рутинный перелет из одной географической точки в другую, для других - занимательное путешествие. Для Сергея это был не только перелет из одной страны в другую, а путешествие во времени. Он покидал навсегда мир, который скоро перестанет существовать и останется только в его воспоминаниях. Прошлое осталось на земле, перемешанное со снегом и октябрьской грязью...
Заглушенный гул турбин и мягкое кресло приятно убаюкивали, расслабляли и толкали в дремоту. Начался приступ зевоты.
- Ну что за черт, - подумал Сергей. - Только ногу в самолет занес, как зевота наваливается.
Раньше он все сваливал на специфический запах самолетов военно-транспортной авиации.
И каждый раз эти проклятая зевота и сонливость, слетавшая мгновенно от рева сирены, сопутствующей выброске десанта.
Но на борту блестящего ИЛ-62 не было ни запаха керосина, ни блюющих во время противоракетных маневров товарищей, ни сирены ревущей так, что ты готов прыгать куда угодно и как угодно, лишь бы ее не слышать.
- Значит, дело совсем не в запахе, - подумал, зевая до слез, Сергей. Далеко уйдя в себя, он и не заметил, что зевая во все тридцать два зуба (ну, почти тридцать два), он даже не прикрыл рта ладошкой, как этого требует приличие.
- Извините, - с опозданием спохватился он, столкнувшись взглядом с соседом, для которого этого было очередное N-ное пересечение границ и часовых поясов.
- Да ничего-ничего, это нервное. Вы, наверное, нечасто на самолетах летаете?
- Не часто, - кивнул Сергей.
- Владимир. Зови меня Владимир.
- Сергей, - пожав руку, ответил Сергей. - Вообще-то я первый раз в жизни лечу.
- Как я вам завидую! - ответил, снисходительно заулыбавшись, Владимир.
- Париж! Я тоже, когда летел первый раз со своим театром в Париж, был так взволнован. Как бы мне хотелось прочувствовать и увидеть все еще раз вашими глазами! Вы в Париж по делам или так, отдохнуть?
- Вообще-то я первый раз в Париж лечу...
- А-а, - кивнул Владимир с видом не то понимания, не то сочувствия. - Однажды, когда я был уже в Большом театре, мне довелось побывать там на гастролях. Но вы знаете, я предпочитаю Париж... Вы по делам в Марсель?
Сергей поймал себя на том, что этот достоевского вида дядюшка неопределенного возраста, с его липким взглядом и десятком вопросов за первую минуту знакомства, начал его раздражать.
- На Средиземное море посмотреть, да заодно по Лазурному берегу прокатиться.
- А-а, - еще раз повторил сосед. - Лазурный берег! Это, конечно, не Париж, но тоже ничего!
Воспользовавшись точкой, а, соответственно, и паузой, Сергей решил перехватить инициативу, тем самым избавиться от вопросов.
- Странно, а я вас по телевизору ни разу не видел. Я вообще-то и кино, и постановки разные люблю. Но что-то вас не помню, хотя спектакли Большого театра тоже видел. Кроме балета, конечно, к балету у меня душа не лежит, хотя «мы и в области балета впереди планеты всей!»