- Господи, какие же они все говнюки! - вернувшись в расположение, Сергей в сердцах швырнул каску и бронежилет. - Мать вашу...
Он рухнул на раскладушку, уперевшись стеклянным взглядом в потолок. Увиденное стояло перед глазами. Стояло и уходить не собиралось. Бессилие душило.
- Сань, водка есть?
- Ты что? Откуда? - округлил глаза Агроном. - Ты что разбушевался? Там наших никого не зацепило?
- Наших - никого...
- Серега, пойдем покурим, а то я уже опух.
- Пойдем, - он вяло сполз на пол. Чтобы ни делать - лишь бы переключиться.
Они вышли в отведенный для курения закуток. Сергей смотрел вдаль, туда, где начинались серые горы.
- Сань, а, по-твоему, если жизнь после смерти?
Саша затянулся и вопросительно посмотрел на Сергея:
- Тебя там не контузило?
- Нет, не контузило.
- А то вы, больной, меня беспокоите своими вопросами. Если жизнь на Марсе? Серега, у тебя точно все нормально?
- Да, нормально... Я же сказал, - отмахнулся Сергей. - Мы откуда-то приходим? Куда-то уходим?
- А черт его знает? Как в анекдоте про близнецов - знаешь?
- Не-а...
- Два близнеца в материнской утробе. Один другому и говорит: «Как ты думаешь, если ли жизнь после родов? Ведь никто не вернулся?» Вот говоришь: жизнь после смерти! У некоторых и до смерти - не жизнь! Вон, у них, - Александр кивнул головой в сторону окунающегося в сумрак города.
- Это другое, это беда...
Алика вздохнула и выключила телевизор - опять ничего.
С тех пор как Сергей уехал, вся ее жизнь стала расписанной под программу новостей. В этот момент она бросала все и с замирающим сердцем устремлялась к телевизору, жадно следя за тем, что творится в разрываемой на части Югославии. В надежде, что, быть может, в кадре промелькнет Сергей. Но информация была скупой, короткой. Зачем беспокоить людей, занятых проблемой повышения собственной покупательской способности, тем, что в какой-то тысяче километров от Лазурного берега идут ожесточенные бои, гибнут люди? Зачем? - Каждый день гибнет много людей. Зачем? Ведь это там горят дома - здесь пока только мусорные ящики и машины, так, иногда. Зачем? Ведь это в Сараево улица превратилась в Снайпер-авеню, а не Елисейские поля в Париже.
Алика погладила тяжелющий живот. Шли последние дни, пацан буйствовал, и носить его, казалось, сил уже не было.
41
Сучность человеческой натуры в том, что даже ужас со временем становится серой обыденностью. Ненормальность - становится нормой.
Шок первых дней прошел. Бегающие под огнем снайперов люди стали такой же частью пейзажа, как бегуны по набережной в Ницце, а буханье разрывов стало обыденностью, как в лесу пение птиц.
Несмотря на то, что сердце и совесть были прикрыты керамической плитой бронежилета, оставаться до конца равнодушным к происходящему у Сергея не получалось.
Горожане же привыкли к военной технике, окрашенной в белый цвет (цвет невинности) и регулярно обращались за помощью к парням в голубых касках.
Те, не имея возможности ответить огнем на огонь, помогали цивильным как это было возможно, мотаясь из конца в конец на простреливаемых перекрестках, перевозя и прикрывая собой липнувших к броне горожан.
Во время одного из таких рейсов, когда щелканье выстрелов не прекращалось, иногда отдаваясь цоканьем по броне, среди пассажиров бронетранспортера оказалась молодая девчонка лет двадцати.
Сергей смотрела на нее как на пришельца с другой планеты, настолько ее милое лицо с большими синими глазами не вписывалось в траурный кадр действительности.
- Какая-то несуразица, - думал Сергей, уперевшись взглядом в полудетское лицо.
Внутри бронетранспортера девчонка выглядела так же несуразно, как балерина за рычагами трактора.
- Господи, что она здесь делает? Ей же здесь совсем не место! Они тут все сошли с ума...
Он знал, что неприлично так откровенно, в упор рассматривать людей, но ничего поделать с собой не мог. Завороженный, он смотрел на нее, не отрывая глаз. Та потупленно смотрела в пол, не решаясь поднять глаза.
- Ты кто? - обратилась к Сергею женщина, сидевшая рядом с «созданием».
- Я? Русский! - перекрикивая рев мотора, ответил он.
- Русский?! - женщина всплеснула руками.
Теперь уже девчонка с любопытством, не стесняясь, рассматривала Сергея. Женщина, оказавшаяся матерью юной красавицы, взяла его руку в свои.