— Так сама пошла или ты заставил?
— Никого я не заставлял, — поморщился Рокэ, — не настолько страшный, хотя и с пистолетом… Мы договорились, что так будет лучше, все были согласны. Но если бы Марианна решила рассказывать тебе правду и только правду, что бы я сделал? Имела полное право, хотя и не стала им пользоваться.
— Неужто всю правду?
— Почти. Примерно та же история, только без моего участия.
Марсель попытался представить, как выглядела бы такая версия. Пожалуй, с югом всё просто — на фотографиях, которые он успел увидеть, Рокэ появлялся редко, видимо, не любил, а что до предыстории — да что угодно, хотя бы Луиджи. Вполне достоверно: ехать на юг, чтобы заключить деловую сделку, и сгребать по пути все знакомства с итальянцами, тем более, приятные знакомства. Но всё равно…
— Раз всё повторяется, значит, так надо для мирового равновесия, — проговорил Марсель вслух. — Без тебя мозаика не складывается.
— А со мной она забрызгивается кровью.
— Да ладно, ты же не…
— Не убийца? Убийца.
— Ну что ты привязался к этим убийствам? — возмутился Марсель. — Может, мне нервы пощекотать захотелось.
— Сам бы не привязался, — отозвался Рокэ, глядя на смазанный дождём пейзаж и явно не воспринимая переносный смысл фразы. — Равновесие, кстати, хорошо звучит. Лучше, чем «судьба»… По сути, то, что называют судьбой, является отсутствием выбора: что бы ты ни делал, в конце окажешься в одной и той же точке.
— А как же «выбор есть всегда» и прочее?
— Очаровательно, но только на бумаге. Я в молодости тоже считал, что, если захочешь что-то сделать, можно с лёгкостью наплевать на весь мир и совершить задуманное, кто бы тебе ни перечил. Оказалось, что нельзя. Между прочим, слова «нельзя» в моём великолепном плане тоже не было.
Марсель слушал внимательно: всё внутри кричало о том, что это он слышит впервые. Перебить по привычке хотелось, но он сдержался.
— Выбор, конечно, всегда есть, — Рокэ продолжал говорить, щурясь на что-то невидимое за окном. Казалось, ему всё равно, слушает кто-нибудь или нет. — Когда этот выбор за тобой. Если за тебя решили другие, становится сложнее. Если эти «другие» так или иначе к тебе привязаны — просто безнадёжно.
— Кхм, и поэтому насчёт моих воспоминаний решали вы?
— Поэтому ты сейчас со мной едешь, — огрызнулся спутник, и Марсель притих. — Согласен, неприятно, когда скрывают правду, но иногда лучше перебеситься и забыть.
— И как же я, по-твоему, проверю, стоило перебеситься или не стоило? — притих ненадолго. Не держать же язык за зубами, когда тебя поучают. — Не попробуешь — не узнаешь. А если мне не понравится, значит, равновесие наконец-то устаканится и оставит нас в покое. К слову, что ещё такого я должен знать? Переговоры, сотрудничество, эм… и сразу автокатастрофа?
— Спроси Луиджи, — интонация была убийственно любезна, с упором на «убийственно». — Уж он-то темнить не будет, не то что я.
— Я убивал кого-нибудь? — напрямую спросил Марсель.
— Нет, — казалось, Рокэ удивил его вопрос. — Почему ты вообще об этом подумал?
— Не знаю. Когда связываешься со всяким криминалом, могли и заставить шлёпнуть кого-нибудь.
— Считай, обошлось. Не все наши занимаются исключительно чёрной работой. Сотрудничество — подходящий термин, ты именно что сотрудничал, причём на добровольной основе, без всяких формальностей и подписей — считай, по-дружески помог парочке головорезов. Но за деньги. Насколько я знаю, эти средства потом пошли на твою же операцию. Что до Рима, ничего особенного ты там не делал…
— Вот спасибо…
— Цыц. Не считая собственных, то есть отцовских, дел и этой канители с аварией, ты был типичным туристом и практически не вмешивался в наши дела.
— Практически?
— Об этом спроси Елену. Вы такие разные, а вмешиваетесь примерно одинаково.
Елена… Грустная улыбка, строгое платье, поход в театр, чёткий классический греческий профиль, блеск лезвия в хрупких руках… Почему это всё так тоскливо? Ведь они же не расстались врагами, что вообще произошло?
— А она ответит? — рассеянно спросил Марсель, постукивая пальцами по столу. Всё было так странно и до жути зыбко, казалось, отвлечёшься на долю секунды — забудешь и то, что вспомнил с таким трудом.
— Конечно, куда денется. Не переживай на этот счёт, тебя все любят, — после этого он опять уткнулся в книгу, а жаль, Марсель упустил выражение лица Рокэ при слове «любят». Одиннадцать из десяти, что оно было брезгливым, но чем чёрт не шутит.
Усиливающийся ливень и размеренно покачивающийся вагон будто бы сговорились и дружно склоняли ко сну. По небу хрен разберёшь, но ночь, наверное, тоже наступила. Вот бы и сон пришёл так же незаметно, ан нет — не повезло. Раньше, не считая того момента, когда он впечатался машиной в машину, Марсель мигренями не страдал — некоторые считали, что поэтому он всему и радуется. Бред, конечно, но прямо сейчас он был готов согласиться. Стоило прилечь и закрыть глаза, как тупая непрошеная боль начала перекатываться туда-сюда по несчастному черепу, словно какой-нибудь дурацкий мячик. Убедить себя в том, что это своеобразное похмелье, и всё… Ну конечно! То же самое ведь — расплата за давнишнее веселье. Интересно, если бы он не лез обратно в прошлое, не лез бы сейчас от боли на стенку?
Размышляя о том, как он умудрился стать главным героем низкопробного боевика про амнезию, Марсель то ли заснул, то ли сделал вид — так или иначе, показалось, что заснул, а сознание тем временем демонстрировало всё подряд. Картинки из далёкого прошлого, неловкие ситуации с первого курса (отвратительно), круговорот замужних и незамужних девушек и женщин в его личной жизни, много Марианны… Надо перестать на неё дуться, хотела как лучше… Сколько знал отец? Пользовался ли он когда-нибудь услугами наёмников, чтобы устранить опасных конкурентов? А переговоры прошли хорошо, он был на высоте… Брно, какое смешное название для города, будто кто-то ворчит во сне…
— Я рада, что ты сейчас с нами, — Елена редко улыбалась широко, будто стесняясь слегка выступающих вперёд зубов, но Марсель в первый же день сказал, что они прекрасны, и подруга сияла чаще. Они стояли в театральном фойе в ожидании второго акта — в простом, но элегантном платье и в костюме соответственно.
— Спасибо, конечно, но почему? Я ничего не делаю, путаюсь у Рокэ под ногами и спаиваю Луиджи. Или вам нужен был галантный кавалер для походов в театр? Тогда всё складывается прекрасно.
— Не всем нужно делать что-то конкретное, — теперь она не улыбалась, но серьёзно смотрела ему в глаза, решительно сжав пальцами запястье спутника. Пальчики у Елены хрупкие, казалось бы, а хватка — ого-го. — Мне трудно объяснить это вслух, но ты просто присутствуешь в нужное время в нужном месте. То, что ты оказался с нами, как будто предначертано судьбой — что-то ещё должно произойти… А может, и не должно, но нашей мрачной компании не хватало кого-то независимого. И весёлого.
— Не такие уж вы и мрачные, — Марсель скромно пропустил мимо ушей остальные комплименты.
— Сами по себе — нет, но занимаемся мрачными делами. Казалось бы, я привыкла к такому с самого детства, как бы отец ни пытался устранить нас с Юлией от бизнеса и от того, какими методами бизнес ведётся иногда… Но всё равно каждый раз беспокоюсь за них.
— За кого ты там беспокоишься? Луиджи достаточно только свистнуть, чтоб за его спиной выросли эти вот киношные мафиози с сигарами в зубах, а Рокэ на моих глазах уложил пятерых, ни разу не промахнувшись.
— Да, всё так, — она рассеянно отвела взгляд, будто услышав вместо одних слов совершенно другие. — Всё это не значит, что нам не нужен кто-то другой. Ты словно…
В этот момент открыли зал, хлынула толпа, и они не договорили. Марсель бы многое отдал, чтобы дослушать, но, вероятно, не судьба. Не предначертано.
*