Он вышел из комнаты и отправился в мастерскую, где Малыш с Аликом готовили вездеход к поездке.
Малыш сидел верхом на табурете и швырял гайками в вездеход. Гайки ударялись о силовую защиту в метре от кузова и со звоном падали на металлический пол. Заметив в дверях Капитана, Малыш вытянулся во весь свой почти двухметровый рост — руки по швам, широченная грудь колесом,— этакий гвардеец ее величества.
— Разрешите доложить: полным ходом идет проверка силовой защиты машины. Дырок и брешей не обнаружено.
— Не паясничай,— оборвал его Капитан.— Где Алик?
Малыш кивнул в сторону вездехода:
— Рыдания и стенания. Хочет в Аору.
— Возьмешь его завтра, если понадобится.
Алик вылез из люка, отключил защиту и спрыгнул вниз.
— Можете ехать,— мрачно сказал он.— Все приборы в порядке.
— Не грусти, друг,— засмеялся Малыш.— Придет и твоя очередь. Если понадобится,— добавил он ехидно и полез в кабину.— Поехали, Кэп.
Капитан глядел на небо сквозь прозрачную стену ангара. Из-за линии горизонта,словно прочерченной рейсфедером с тушью, темной кляксой на голубом листе выплывало синее солнце. На него было совсем не больно смотреть.
— Смотреть и анализировать,— подумал вслух Капитан.— Время миражей— смутное время. Пожалуй, пора! — Он забрался по пояс в люк и помахал Алику на прощанье.
Вездеход качнулся, кошкой прыгнул вперед и поплыл по воздуху — без мистики, без мистики! — на воздушной подушке в раздвинувшиеся створки ворот станционного ангара.
— Где будем искать этот чертов мираж?— спросил Малыш.
— Он сам нас найдет. Держи по солнцу.
— Опять туман или смерч: у этой планетки фантазий до черта. Только зачем такие сложности? Почему не просто дырка в пространстве: раз— и в яблочко!
— Ты в детстве мыльные пузыри пускал?— вопросом на вопрос ответил Капитан.
— Приходилось, а что?
— Когда два пузыря слипаются в воздухе, какова поверхность касания?
Малыш помолчал, вспоминая.
— Пятно какое-нибудь, не помню.
— Зря. Образуется линза, разлагающая световые лучи на составные части спектра. Цветовая клякса, как и здесь.
— Здесь тебе не мыльный пузырь.
Капитан пожал плечами.
— Правильность гипотезы не отстаиваю. Просто возможная аналогия, в порядке бреда.
— А вот и явь.— Малыш кивнул на ветровое стекло. Впереди, как огромный колючий еж перекати-поля,плыл синий шар. Внутри него вспыхивали и гасли серебряные частые искры, словно кто-то невидимый снаружи зажигал бенгальские огни.
— Елочное украшение,— зло пробормотал Малыш, направляя вездеход к шару.
Шар быстро увеличивался в размерах, светлея и растекаясь по краям, а в середине, как на фотобумаге в ванночке с проявителем, выплывал нерезкий еще силуэт странных геометрических конструкций: лабиринт из золотой проволоки, подсвеченный изнутри.
— Давай в середку,— сказал Капитан.
— Знаю,— буркнул Малыш и бросил машину прямо в хитрые переплетения лабиринта.
Секунду, а может быть, лишь доли секунды продолжался шок, безболезненный и неощутимый. Малыш нажал белую клавишу на пульте управления машиной, и вездеход остановился, сразу же выдвинув колпачок силовой защиты.
— Добро пожаловать в Аору,— сказал Малыш.— Каков городишко, а?
Городишко и впрямь был необычен. Вездеход стоял на неширокой площади, со всех сторон окруженной домами. Впрочем, чисто земное слово «дом» едва ли подходило к странным сооружениям на площади. Представьте себе коробку без крышки и дна, стенки которой приподняты над землей, огромную коробку метров пятьдесят-шестьдесят в поперечнике, повисшую в воздухе назло закону тяготения. Ни колонн, ни подпорок. Обыкновенное колдовство, как сказал бы Алик.
Малыш откинул люк, отключил защиту и спрыгнул на блестящее, словно отполированное, голубое покрытие площади. Не то стекло, не то пластик.
— Как паркет в Эрмитаже,— пошутил он,— только без рисунка. И натирать не надо.
Стараясь удержать равновесие на скользкой поверхности, он прошел по ней, задирая голову и осматриваясь.
— Антигравитация,— уверенно произнес он.— А стенки вовсе не стенки, а туннели какие-то. Ширина…— он прошел под «стеной»,— метров десять, пожалуй.— Потом нажал кнопку на поясе и взлетел в воздух, повиснув над площадью.
Капитан, сидя на крыше вездехода, с тревогой наблюдал за ним.
— Осторожней! — крикнул он.— Спускайся скорее.
Малыш медленно, явно бравируя своим умением передвигаться в воздухе, опустился возле машины.
— Наверно, это и есть Аора,— сказал он.— Только мы попали, должно быть, на окраину. На севере голубая плешь — ни домов, ни людей, а на юге и на западе — соты.
— Какие соты? — не понял Капитан.
— Такие же.— Малыш показал на молочно-матовые стены коробок. Они тянутся до горизонта, конца-края нет. И всё ячейки, ячейки… Есть поменьше, есть побольше. Я и говорю — соты: словно из улья вынули и подвесили в воздухе.
— А люди?
— Людей много. На крышах. А что делают, не разглядел: далеко.
Интересно, что скрывается в этих туннелях, подумал Капитан и обомлел: белесая матовость стен медленно таяла, и за прозрачной, едва различимой пленкой обнаружилось длинное светлое помещение, до потолка уставленное большими черными ящиками. Они стояли в три яруса, один над другим — шкафы или полки?— а перед ними, глядя куда-то мимо космонавтов, сидел на корточках русоволосый гедониец в ярко-синем облегающем трико. Он развел руками — этаким факирским жестом,— и ящики позади него неожиданно изменили форму. Теперь это были шары, и внутри каждого разгорался огонь все сильнее и ярче, словно кто-то неторопливо передвигал рычажок по обмотке реостата.
Вдруг гедониец заметил, что за ним наблюдают. Он встал, взмахнул рукой, и шары исчезли. Вместо них в туннеле снова стояли черные ящики. Гедониец внимательно оглядел космонавтов. По возрасту, сложению и складу лица он был похож на тех школьников, которых Капитан видел в мире зеленого солнца,— атлет с холодным колючим взглядом. Только васильковое трико отличало его от них.
Тонкие губы его сложились в некое подобие улыбки. Он скрестил руки на груди и… пропал. Просто исчез, растворился в воздухе.
— Мистика,— сказал Малыш.
— Скорее физика,— возразил Капитан.— Думаю, он сейчас где-нибудь в центре города.
— Нуль-переход?
— Что-то вроде. Мы с Библом уже попробовали такой способ передвижения. Смена кадров, как в кино.
— А как это делается?
— Не знаю. Объяснение соответствовало пословице: по щучьему велению, по моему хотению. Попробуем?
— Придется. Не пешком же идти по такой жаре.
Он повернул браслет на запястье. Колпачок силовой защиты на крыше вездехода мигнул и загорелся ровным красным светом.
— Порядок,— сказал Малыш.— Можно топать.
— Куда?
— Сначала разберемся в обстановке и определим направление. Подымемся в ближайший воздушный туннель и посмотрим, куда он ведет.
С этими словами Малыш, нажав кнопку на поясе, взлетел и опустился на плоскости туннеля, который, как автострада, убегал к горизонту, многократно пересекаясь с такими же ровными и широкими дорогами города.
— Действительно, соты,— заметил Капитан, повторивший маневр Малыша и стоявший теперь подле него.— Только ячейки не шестиугольные, а квадратные. А вон и пчелы…
Далеко впереди, видимо в центре города, виднелись люди. Отсюда было трудно разглядеть, что они делают: черные точки-муравьи на синем фоне неба, которое словно лезвием бритвы было надрезано тонкой стрелой— антенной или флагштоком? — высоко вздымающейся над туннелями-сотами.
— Вот и ориентир,— сказал Малыш.— Держим курс на нее: не потеряемся. Говоришь, по моему хотению?
Капитан кивнул согласно.
Собственно, никакого особенного «хотения» не понадобилось. Он просто шагнул вперед, как в затемнение, и из затемнения тотчас же вышел, очутившись возле стрелы, серебристо-белой — титановой, что ли? — колонны, пропадающей высоко в небе, такой тонкой и легкой, что казалось невольно: подуй ветерок посильнее, и она упадет.Но ветра не было.Тишина, сонная, тугая, неразрывная, повисла над городом. Бесшумно, будто в немом кинематографе, двигались люди по крышам-дорогам, все в зеленых или синих трико, как у гедонийца в туннеле, в пестрых хитонах или накидках, в шортах и сетках-шнуровках, как у школьников последнего цикла обучения, а то и просто полуобнаженные — сильные и загорелые, с торсами тренированных циркачей.