Уэстлейк Дональд
Все дозволено
Дональд УЭСТЛЕЙК
ВСЕ ДОЗВОЛЕНО
ПРОЛОГ
Я оставил машину на Амстердам-авеню и прошел до угла Западной 72-й улицы. Было жарко, и я радовался, что полицейское управление разрешило своим служащим носить рубашки с короткими рукавами и открытой шеей. В дополнение к жаре досаждала амуниция, что болталась у меня на поясе и оттягивала брюки: пистолет в кобуре, ремень, фонарик. Очень хотелось сбросить одежду и остаться голым. Но в каком-то смысле это было бы еще более против правил, чем то, что я задумал. На углу Амстердам-авеню и Западной 72-й улицы находился отель "Люцерна", одно из тех мест, где обитают завсегдатаи бродвейских баров. Бродвей между 72-й и 79-й улицами полон этих узких маленьких баров, и все они одинаковы: неизменный оглушительный музыкальный автомат, пластиковая обшивка, фальшивые испанские украшения, большегрудая пуэрториканка за стойкой. Все неудачники из однокомнатных номеров в округе проводят здесь свои вечера, положив локти на стойки и с тоской глядя на барменш, а затем, после закрытия, отправляются обратно в свои норы и долго не могут уснуть, думая о женщинах. Или, если у них вдруг появляются деньги, берут с собой одну из низкосортных потаскушек, которые прогуливаются по Бродвею. Вдоль квартала от "Люцерны" до Бродвея стоят старые здания с маленькими предприятиями на первом этаже и обычными жильцами в квартирах наверху: вдовами школьных учителей, ушедшими на пенсию бакалейщиками, стареющими портными. В число маленьких предприятий входит пара баров, закусочная, химчистка, винная лавка: стандартный набор - и каждое заведение со своей собственной красной неоновой рекламой в окне. "Шлиц", "Национальные напитки", "Чистка одежды". Было десять тридцать вечера, и почти все они успели закрыться, за исключением баров и винной лавки, но и там в этот будний вечер было почти пусто. Улица будто вымерла, только несколько ребятишек бегало по тротуарам. Одна из винных лавок находилась на полпути к Бродвею. Одного взгляда в окно было достаточно, чтобы убедиться в том, что клиентов там не густо. Только клерк-пуэрториканец с книжкой в бумажной обложке да пара пьянчужек в задней части лавки. Я расстегнул кобуру и вошел. Пьянчужки мельком взглянули на меня и тут же вновь занялись своим делом, а клерк продолжал следить за мной, и лицо его ничего не выражало как у каждого, кто смотрит на полицейского. В лавке работал кондиционер. Пот на моей спине начал остывать. Я прошел к прилавку. Пуэрториканец вежливо обратился ко мне: - Да, офицер? Я вынул пистолет и направил ему в живот: - Выкладывай из ящика все, что есть. Я следил за его лицом. В первые несколько секунд оно выражало шок, простой и ясный. Затем, когда, вероятно, он решил, что я не полицейский, а грабитель, то отреагировал так, как и должен был. - Да, сэр, - произнес он очень быстро и повернулся к кассе; он всего лишь служащий здесь, деньги-то не его. Пьянчуги замерли. Они стояли, как наполовину растаявшие восковые статуи, каждый держал по две бутылки сладкого вермута. На меня они не смотрели. Пуэрториканец вытаскивал пачки банкнот из кассы и выкладывал их на прилавок: однодолларовые, затем пятидолларовые, потом десятки, наконец двадцатки. Я схватил первую пачку левой рукой и сунул в карман брюк, затем переложил пистолет в левую , руку, а правой забрал остальное. Пятерки в другой карман, а десятки и двадцатки за рубашку. Пуэрториканец оставил кассу открытой и стоял возле нее, уткнув руки в бока, показывая, что ничего не намерен предпринимать. Я снова переложил пистолет в правую руку и убрал его в кобуру, оставив ее открытой. Затем медленно пошел к двери. Я видел их отражения в окнах передо мной. Пуэрториканец не пошевелил ни одним мускулом. Пьянчуги же теперь глазели на меня. Один из них начал какое-то непонятное движение рукой с бутылкой вермута. Второй тряхнул головой, и его собутыльник замер. Я вышел из лавки и повернул в сторону Амстердам-авеню, по пути застегнув кобуру. За углом сел в свою машину и уехал.
Глава 1
В тот день они дежурили днем, и это означало, что им придется лицезреть утреннюю пробку на скоростной автостраде в Лонг-Айленде. Это было главным неудобством: приходилось пробираться сквозь потоки машин, когда они дежурили днем. Один из них был Джо Лумис, тридцати двух лет, кадровый патрульный, работавший в паре с Полом Голбергом. Второй - Том Гэррити, тридцати четырех лет, детектив третьего класса, обычно работал с Эдом Дантино. Оба служили в 15-м участке на Западной стороне Манхэттена и жили по соседству в переулке Мэри Эллен в районе Монекиз, Лонг-Айленд, в двадцати семи милях от Мидтаунского туннеля. Они отправлялись в город вместе всякий раз, когда совпадали графики их дежурств, по очереди используя собственные машины. Этим утром они сидели в "плимуте" Джо, он управлял машиной. Джо был одет по форме, только фуражку бросил на заднее сиденье, а Том сидел рядом в своей обычной рабочей одежде: коричневый костюм, белая рубашка, тонкий желтый галстук. По внешнему виду они принадлежали к одному типу людей, хотя различить их не составляло особого труда. Оба были около шести футов ростом и оба чуточку полноваты: Том весил, возможно, фунтов на двадцать больше нормы, Джо - фунтов на пятнадцать, но у Тома это было заметно главным образом на животе и ягодицах, а у Джо вес распределялся по всему телу, как жир у младенца. Ни один из них не хотел признаваться себе, что они располнели. Не говоря ничего друг другу, оба пытались раза два сесть на диету, но диета на них не действовала. Волосы у Джо были черные, очень густые и немного длиннее, чем в прежние недавние времена. Джо не любил стричься, а в наши дни нетрудно стать совсем лохматым, прежде чем кто-нибудь заметит это и сделает замечание. Так что теперь он стригся реже, чем раньше. У Тома волосы были каштановые и быстро редели. Несколько лет назад он прочитал, что частые души иногда вызывают облысение, с тех пор втайне пользовался купальной шапочкой жены, но волосы все же выпадали. Джо был более подвижен, груб и прагматичен, а Том - задумчив и обладал изрядной фантазией. Джо легко затевал ссоры, а Том любил выступать в роли миротворца. И в то время как Том мог сидеть спокойно и думать о своем, Джо требовалось действие и движение, иначе ему становилось скучно и он начинал суетиться. Вот и сейчас ему было не по себе. Они торчали в потоке остановившихся машин уже минут пять, и Джо начал вертеть головой, пытаясь разглядеть, что вызвало такую задержку. Но ничего особенного не увидел, кроме трех рядов машин, застывших в ожидании. Не вытерпев, он нервно нажал на клаксон. - Звук вонзился в уши Тома, как тупой гвоздь. - Успокойся, Джо. - Он был слишком утомлен, чтобы волноваться из-за пробки. - Ублюдки! - огрызнулся Джо и посмотрел направо. Там он увидел машину в соседнем ряду: светло-голубой автомобиль марки "кадиллак-эльдорадо". Все стекла были подняты, и водитель сидел, наслаждаясь кондиционированным комфортом, словно банкир, отказывающий во вторичном закладе недвижимого имущества. - Посмотри на этого сукина сына, - сказал Джо и показал подбородком на "кадиллак". Том мельком взглянул в ту сторону. - Да, вижу. Оба несколько секунд смотрели на водителя, испытывая сильную зависть. Выглядел он на сорок с лишним, был прекрасно одет и сидел совершенно спокойно, безразличный к тому, случилось что-то впереди или нет. И при этом легонько постукивал одним пальцем по рулю, - видимо, в машине работало радио. Джо положил левый локоть на руль и злобно посмотрел на часы: - Если простоим еще шестьдесят секунд, я пойду осмотрю этот "кадиллак", найду какое-нибудь нарушение и оштрафую сукина сына. Том ухмыльнулся: - Конечно, конечно... Джо хмуро смотрел на часы, но постепенно выражение его лица изменилось, и он тоже вдруг хитро улыбнулся, явно вспомнив нечто интересное. Все еще глядя на часы, но уже не считая секунд, он сказал: - Слушай, Том. Ты помнишь ту винную лавку, о ни говорили пару недель назад, ну, ту, которую ограбил парень, переодетый полицейским? - Конечно. Джо повернул голову к Тому. Теперь он широко улыбался. - Это был я! - Конечно, ты, - рассмеялся Том. Джо убрал локоть с руля. Он напрочь забыл о часах. - Нет, я серьезно. Мне нужно было рассказать кому-то, понимаешь? А кому же, как не тебе? Том не знал, верить или нет. Прищурившись, словно это могло помочь ему видеть лучше, он сказал: - Ты меня разыгрываешь? - Клянусь богом, - пожал плечами Джо. - Ты знаешь, что Грэйс потеряла работу... - Конечно. - А Джекки должна брать уроки плавания этим летом. У Динеро, знаешь? - Он потер большой и указательный пальцы жестом, обозначавшим деньги. Том подумал, что, возможно, это правда. - Да? - спросил он. - Из-за этого? - Я не мог отделаться от мыслей о платежах, обо всех этих проблемах, обо всей заварухе. Тогда просто пошел и сделал это... Клянусь всеми библиями. Я взял двести тридцать три доллара. - Ты действительно сделал это. Профессионально, - сказал Том, подразумевая вопрос, но произнес эти слова как утверждение. - Совершенно верно. Сзади послышался сигнал. Джо посмотрел вперед: машины продвинулись примерно на три длины их "плимута". Он включил скорость, проехал несколько метров и снова выключил ее. - Двести тридцать три доллара, - весьма довольным тоном произнес Том. - Точно. - Джо чувствовал себя великолепно, получив возможность поговорить о своем приключении. - И знаешь, что меня по-настоящему поразило? - Нет. - Ну, две вещи. То, что я вообще смог сделать это. Я ведь сам себе не верил. Наставляю пистолет на человека, а как будто это и не я совсем... - Да, да... - Том утвердительно кивнул, подбадривая приятеля. - Но больше всего поразила меня простота дела. Понимаешь? Никакого сопротивления, и ни затруднений, ни страха. Входишь, берешь, уходишь. - А как же тот парень в лавке? - спросил Том. - Он там работает. - Джо пожал плечами. - Я наставляю на него пистолет, а он что, получит медаль, если спасет денежки хозяина? Том покачал головой, ухмыляясь до ушей, словно ему сейчас сообщили, что его дочь - лучшая ученица в классе. - Никак не могу поверить, - сказал он. - Ты действительно совершил ограбление... - Это было так легко, - заверил его Джо. - Знаешь? До сего дня я не могу поверить, как это было легко. Машины снова немного продвинулись вперед. С минуту друзья молчали, но оба думали о грабеже, совершенном Джо. Наконец Том посмотрел на него и очень серьезно спросил: - Джо! Что ты станешь делать теперь? - Ты о чем? - Джо хмуро глянул в сторону приятеля. Том пожал плечами, не зная, как это выразить иначе. - Что ты станешь делать? Я хочу сказать: на этом все кончится? Джо отрывисто рассмеялся: - Я не собираюсь возвращать деньги обратно, если ты это имеешь в виду. Я их истратил. - Нет, я хочу сказать о другом... - Том тряхнул головой, пытаясь найти слова. - Ты будешь продолжать? Или ограничишься одним разом? Джо задумчиво нахмурился. - Это только богу известно, - проворчал он.