— Да, тоже, — кивнула я, слегка ошарашенная приветливым напором соседки.
— Слава богу. Знаешь, тут полно аристократов. Не скажу, что они плохие, но даже в простом разговоре чувствуется это вежливое снисхождение… Ох, профессор уже тут. Садись со мной, поболтаем после лекции.
Анж взяла меня за руку и провела вверх по лекционному залу, усадила за стол.
— Майк, это Кэти. Она будет учиться с нами, — представила она меня кудрявому прыщавому парню, который сел рядом с нами.
— Привет. Как дела? — улыбнулся он мне тут же.
— Отлично. А твои?
Ритуальный обмен любезностями состоялся, и мне стало почти комфортно. Профессор начал лекцию, и я заставила себя сосредоточиться на учебе. Происшествие с Торнтоном на улице и в библиотеке почти забылось. Лишь где-то очень глубоко внутри меня продолжал жить червячок тревоги.
После занятий мы с Анж прошлись по Торнвуду, заглянули все в ту же кофейню, болтали об учебе, кампусе. Соседка рассказала мне об однокурсниках, преподавателях, городе. В холле общежития мы встретили старшекурсников. Кажется, они устроили какое-то спонтанное заседание, совмещенное с игрой в бильярд.
— Хей, Анж, — махнула рукой моей соседке одна из девушек.
— Давай подойдем. Это моя «мама» Элис. Ты же слышала о традиции, да? Старшие берут себе «детей», — пояснила Анж, видя, что я хихикнула.
— Слышала. Но все равно забавно, что ты зовешь ее «мамой».
— Привет, ты Кэти, да? — сразу же улыбнулась мне Элис. — Добро пожаловать в Торнвуд. Анж, завтра жду тебя в гости. Пижамная вечеринка, только девочки. Кэти, ты тоже приходи. Найдем тебе «мамочку». У тебя ведь еще нет родителей?
— Эээ, — замялась я, вспоминая библиотеку, минет Торнтона и почти приказ профессора Робертса, который велел меня удочерить. — Кажется, мне назначили «папу». Но я не уверена.
— Серьезно? Кого? — поинтересовалась Анж.
— Т-Торнтон, кажется.
Они смотрели на меня так пристально, что я даже начала заикаться. А потом девушки рассмеялись, и я покраснела от смущения.
— Ох, Кэти, милая, ты точно что-то перепутала. Наверно, не поняла, — похлопала меня по спине Анж. — Ничего, бывает. Языковой барьер, первый день.
Я бы сказала ей много чего про мой языковой барьер, вернее, его отсутствие, но не стала. По большей части потому что во рту пересохло, и язык не ворочался.
— Да, Кэти, ты точно перепутала. Торнтон не берет «детей». Он слишком прекрасен сам по себе, чтобы снисходить до крестьян. Я бы еще поверила, если бы ты была благородных кровей, но студентка-иностранка… — слова Элис смутили меня еще сильнее. — Завтра обязательно приходи вместе с Анж. Мы найдем тебе «родителей».
Я не знала, что сказать на это. Спорить точно не было смысла. Возможно, они правы. Не исключено, что профессор Робертс погорячился и отменит Бенингтону наказание в виде меня. Я, конечно, не кара небесная, но в какой-то степени понимала заносчивого лорда. Возиться с первачком, когда намного интереснее поставить на колени подружку в дальних переходах библиотеки и сунуть член ей в рот… Конечно, ему не до меня.
В общем, и слава богу.
Стараясь не думать об этом, я болтала с Анж и Элис. Они действительно были милыми. Кажется, не только традиции, но и сами студенты в Торнвуде помогали новичку чувствовать себя вполне комфортно.
Как только мы с Анж пришли в комнату, я не удержалась и спросила:
— А Торнтон — он ведь аристократ, да?
— Еще какой, — усмехнулась моя соседка. — Белая кость. По его родословной можно сличать историю Англии и Шотландии. Они древнее динозавров. Его предок был инициатором постройки Торнвуда, спонсировал постройку здания. Неудивительно, что все Торнтоны теперь тут учатся. Это вроде традиция. Как и то, что Бенингтон является председателем клуба Торн Юнион. Членство вроде бы открытое, и многие первокурсники поначалу на это ведутся, но быстро кончаются деньги.
— А что делают в этом клубе?
Анж пожала плечами.
— Да ничего особенного. Напиваются и спорят о политике. Я бы сама заплатила, чтобы не видеть этих снобов поддатыми в соплях и слюнях от азарта дискуссии. Иногда это случается на семинарах, но профессора пресекают. Хотя вот даже с нашего курса аристократы разбились по парам и посещают куратора отдельно.
Я слышала о классовом расслоении и снобистских замашках молодых феодалов, но не думала, что все настолько плохо. У меня был совсем иной опыт.
— Серьезно? Они настолько ненавидят средний класс?
— Ненависть — не то слово. Они нас просто не замечают. Ты поймешь сама скоро. Крестьяне интересны в той же мере, в которой английским путешественникам была интересна аномальная длина клиторов у женщин африканских племен. Все, что нельзя заспиртовать и продемонстрировать своим рафинированным друзьям летним вечером на веранде родового поместья, сопроводив искрометным рассказом, не представляет ценности для элиты.