Я вижу своё отражение в умах тех, кто обо мне заботится. Для одних я являюсь частью их работы. Для других я приятель. Кто-то видит во мне больного человека. Кто-то воспринимает меня как известную личность. Для кого-то я интересный случай. Ещё для кого-то я ворчун. Я вижу, как в действиях тех, кто обо мне заботится, проявляется их индивидуальность. Некоторые из них всё ещё воспринимают меня таким, каким я был сразу после апоплексического удара, — очень слабым. Они всячески оберегают меня и не хотят, чтобы я делал что-то новое. Другие являются приверженцами школы «Это вы можете!» и требуют, чтобы я делал то, что кажется важным им.
Но, если посмотреть на наши взаимоотношения с духовного уровня, то станет видно, что мы просто собрались, чтобы побыть вместе. И тот, кто помогает, и тот, кому помогают, служат друг другу. Это как танец. Две души служат друг другу, уважают друг друга, отражаются в сердце другого. Что бы делали помощники, если бы не было кому помогать?
После инсульта я обнаружил, что такие психологические состояния, как чувство зависимости, уже не кажутся мне столь серьёзными. И дело не только в том, что в сравнении с апоплексическим ударом всё остальное — мелочи; пожалуй, ещё важнее, что я в большей степени переместился на уровень души, где и зависимость, и независимость являются фрагментами одного чудесного гобелена.
Последствия инсульта оказались не так страшны, как я их когда-то представлял, ведь они вытолкнули меня на более высокий уровень восприятия. Сегодня моё «я» воспринимает всё уже не так, как раньше. Теперь я в большей степени отождествляю себя с душой, а для души такие вещи, как инвалидность, боль и зависимость, — это нечто вроде… пикантного соуса.
Рассматривать и интерпретировать инсульт можно на разных уровнях. На физическом уровне это кровоизлияние в мозг. На кармическом уровне инсульт видится следствием моей кармы. Но на уровне бхакти, духовной любви и преданности, он является даром, который мой сострадательный гуру послал мне в качестве духовного урока. Из всех этих уровней мне интереснее всего последний. Я спрашиваю себя: «Если Махарадж-джи хочет этим меня чему-то научить, что я должен понять?» И я нахожу немало интересных ответов.
Один из ответов заключается в том, что мне дана возможность серьёзнее заниматься карма-йогой{63}. В Бхагавадгите Кришна (Бог) говорит Арджуне (бхакту){64} о том, как использовать жизненные баталии в качестве средства, приближающего к Богу. Мой инсульт является одной из таких битв. Жить после апоплексического удара нелегко. Инсульт поставил передо мной барьеры, ибо повлёк за собой так много страданий, но серьёзные страдания возвышают сознание. Махарадж-джи подтолкнул меня к «взятию барьера», и теперь я играю в другой лиге.
Инсульт позволил мне гораздо сильнее ощутить сладость любви окружающих. Раньше меня никогда не окружало столько любви. Даже те, кому я не нравлюсь, желают мне только хорошего! Участвуя в общих молитвах, оздоровительных циклах, медитативных группах, я видел, как открываются сердца окружающих меня людей. Я пытался раскрывать человеческие сердца лекциями, аудиозаписями и книгами, а здесь всё происходит само собой. Я чувствую, как со всех сторон на меня льётся любовь.
К тому же любовь приходит ко мне на разных планах существования. Шаман показал мне сострадательных существ из других миров. Он их видит и общается с ними, и он дал мне возможность почувствовать, что я окружён этими любящими существами. Это как бы целая сеть любви и сострадания.
Я хочу быть частью этой сети сострадания, которая ведёт всё многообразие существ обратно к Единому, к Любви, к Сознанию. Я хочу, чтобы я и все остальные пришли к этому Сознанию; именно это всегда было моей главной целью. Инсульт убрал многое из того, на что отвлекается эго, и вернул меня к цели моей души.
Вот что такое настоящее исцеление. В отличие от излечения, исцеление — как я его понимаю — приближает нас к Богу. Лечение возвращает вас к прежнему состоянию, но если вы прежде не были близки к Богу, то лечение вас не исцеляет. Я не вылечился от инсульта, но он, несомненно, исцелил меня. Исцеление приближает нас к Единому, и если вы в Едином, вы — это целостность. Целостность является вершиной исцеления, ибо вне её не остаётся ничего, даже болезни.
Когда люди интересуются моим состоянием, они часто спрашивают: «У тебя всё в порядке?» В таких случаях я всегда вспоминаю один эпизод, связанный с Махарадж-джи. Однажды, сидя в окружении группы людей, он сказал:
— Кто-то пришёл.
— Никто не пришёл, Махарадж-джи, — ответили ему.
— Да нет же, кто-то пришёл.
И тут в ашрам вошёл слуга старого ученика Махарадж-джи.
Махарадж-джи взглянул на этого человека и сказал:
— Знаю, у твоего хозяина сердечный приступ, но я не пойду к нему.
— Он просит вас, Махарадж-джи, — умолял слуга. — Он столько лет был вашим учеником.
— Нет, нет, я не пойду, — ответил Махарадж-джи. Потом он взял банан, протянул его слуге и сказал:
— Вот. Дай ему это. С ним будет всё в порядке.
Надо отметить, что в Индии, когда гуру даёт кому-то кусочек фрукта, к этому кусочку относятся как к плоду с древа желаний: что бы вы ни пожелали, всё может сбыться. Так что слуга опрометью бросился с бананом домой. Домашние быстро очистили банан и дали его тому человеку. Проглотив последний кусочек, он тут же умер.
Так что же такое «всё в порядке»? Нам надо по крайней мере допустить, что на тот момент человеку была необходима именно смерть, чтобы у него «было всё в порядке». Банан от Махарадж-джи открыл ему врата смерти и приблизил к Богу. Это исцеление, а не излечение.
Поскольку благодаря Махарадж-джи инсульт преподал мне все эти уроки и привёл на уровень души, я называю его благословением гуру. Но это не то «лёгкое» благословение Махарадж-джи, которое было известно мне в прошлом. Оно подвело меня к грани между любовью Махарадж-джи и свирепостью инсульта, поэтому я называю его «неистовым благословением».
Сразу после инсульта я заметил, что разрушение моего тела, крушение планов, обманутые ожидания вызывают у меня вспышки гнева на Махарадж-джи. Это напомнило мне об одном событии, связанном с моей мачехой, Филлис. Она была замечательной, энергичной женщиной, и я очень её любил. У неё развился рак, и надо было выяснить, не затронули ли метастазы печень, что было бы фатально. Врачи сделали биопсию и должны были сообщить о результатах.
Филлис попросила, чтобы, когда зазвенит телефон, я тоже взял трубку. Я сидел на полу в спальне, что-то писал, и тут раздался звонок. Я поднял трубку, Филлис приложила к уху свою, и на том конце провода медсестра сказала: «Минуточку, врач сейчас подойдёт». Я посмотрел на фотографию своего гуру и обратился к Махарадж-джи: «Видишь? Я ничего не прошу, потому что тебе всё известно и ты знаешь, как всё должно быть, — о чём мне просить? Но, если можно этого избежать без кармических проблем, не мог бы ты…» В этот момент подошёл врач и сказал: «Миссис Алперт, мне очень жаль, но анализ выявил самую злокачественную разновидность клеток. Рак уже распространился. Вам осталось жить около полугода».
Я почувствовал, как моё сердце захлопнулось и застыло. Я посмотрел на фотографию Махарадж-джи и сказал: «Ах ты, сукин сын!» Из меня выплеснулось что-то дьявольское, то есть я имею в виду, что я никогда не обращался к нему так! Но я был в ярости! Однако мгновение спустя я почувствовал, как моё сердце заполняется любовью. И я понял, что встретил Шиву, олицетворённое разрушение, и сказал: «Да, и это тоже!» И это намного приблизило меня к Махарадж-джи. Наша связь с ним вышла на другой уровень, более высокий, чем сентиментальные отношения между гуру и учеником; мы попали в то место, где посмотрели друг на друга через Вселенную, со всем её хаосом, всем её ужасом и всеми её переменами.