Заводные.
— Он завёл канареек, — говорит Коннор, открывает клетку и берет одну из канареек — из-за работающего в ней механизма кажется, что она трепещет у него в руках.
— Смотри-ка. Она в тириуме, — Хэнк наклоняется к нему, рассматривая птицу.
Игрушка и правда вымазана в чем-то синем, и скорее всего Хэнк прав насчёт тириума — синюю кровь андроидов сложно с чем-то спутать.
— Или в краске. Это же дом художника, все-таки.
Тириум.
Необходимо провести анализ для подтверждения личности.
Коннор трёт искусственные пёрышки, собирает на пальцы немного вещества, а потом, недолго думая, слизывает.
Хэнк реагирует быстрее, чем срабатывает диод.
— Ты, блять, что только что сделал?
Коннор отнимает палец от губ, смотрит на Хэнка, а видит только надпись:
Анализирую.
— Коннор! — повышает голос Хэнк. — Тебе вроде не пять лет?
— Простите, Хэнк, — Коннор смаргивает надпись и смотрит на Хэнка. — Нужно было предупредить. Диод… расширяет возможности.
— Ты только что слизнул тириум, который, вообще-то, часть наркотического вещества, с птицы, которая тут пылилась лет пять. Ты совсем рехнулся?
— Я… — начинает Коннор и замолкает.
Образец тириума принадлежит девианту «Маркус», был оставлен 43 часа назад.
— Это его тириум. Маркуса, — Коннор забывает, что Хэнк его только что отчитывал. — Птиц он завёл 43 часа назад.
— Как ты… Коннор, так и отравиться можно, вообще-то!
— Я… запрошу об этом справку попозже, — Коннор неловко жмёт плечами, потом разворачивается на пятках и идёт дальше, в гостиную.
Гостиная разделена на несколько зон — библиотека, музыкальная комната, столовая, зона отдыха с креслами, шахматами и выпивкой. Тут и там лежат и стоят чучела животных: жираф, шкура снежного барса, орлы. Диод выдаёт справку о каждом животном, добавляя, сколько оно стоило, пока не вымерло, и Коннор морщится.
— Кажется, я догадываюсь, кому принадлежала люстра в холле, — говорит Хэнк, хромая за Коннором. Он останавливается и запрокидывает голову. Присвистывает. Коннор оборачивается на звук, следит за его взглядом и видит под потолком скелет дельфина.
— Как он не упал ещё оттуда?
— Так ведь времени мало прошло, а ветер не сильный.
— Действительно, — Коннор хмурится, отводит взгляд и снова осматривается. Одна из дверей покосилась и не закрыта до конца. Ветер дует именно оттуда.
— А вид-то отсюда какой, одуреть, — говорит у него за спиной Хэнк. Стук его трости отдаляется.
Коннор идёт к двери, заглядывает внутрь — в полумраке на стенах видно размытые лица и орнаменты.
Мастерская.
На самой двери синий отпечаток ладони — Коннор сканирует его, потом снова сковыривает образец и облизывает пальцы.
Образец тириума принадлежит девианту «Маркус», был оставлен 44 часа назад.
— Значит, ты порезался, когда забирался сюда, — говорит Коннор вслух. — Интересно.
Он впервые задумывается, что Маркус мог остаться здесь и ждать, пока кого-нибудь пришлют. Что он захочет отправить Департаменту послание, прислав пару-тройку голов Бегущих в коробках. Мысль тревожная, и Коннор смотрит на Хэнка. Хэнк уже не молод, он ранен, а револьвер у него черт знает где.
— Хэнк, — зовёт он, и когда тот оборачивается, достаёт из кобуры свой табельный пистолет. Больше ни слова не нужно говорить. Хэнк повторяет его движение и медленно идёт к нему.
Коннор пытается отодвинуть дверь, но механизм заело. Тогда он бьёт по ней ногой раз, другой, третий, пока она не поддаётся и не падает с грохотом, подняв гору пыли.
Если Маркус и Норт здесь, то лучше способа сообщить им о своём присутствии он придумать не мог… Хотя, вероятно, если они здесь, то они уже знают о чужом присутствии. Свет и разговоры выдали.
Ветер становится сильнее, поднявшуюся пыль приносит Коннору в лицо.
— Ты очень аккуратный, — саркастично замечает Хэнк и становится у него за спиной. Коннор делает шаг, наступает на дверь и сканирует помещение.
Он видит разбитое окно, следы тириума на полу и скомканные простыни возле перевёрнутой коляски — следы чужого присутствия. Остальное — банки краски, грязные кисти, свёрнутые в рулоны холсты и полотна — выцветшие от времени и потемневшие от пыли — важным не кажется.
Девианты не обнаружены.
Изучить следы чужого присутствия:
1. Проверить тириум на разбитом окне.
2. Проверить спальное место.
Коннор убирает пистолет обратно в кобуру и идёт дальше, к разводам тириума на полу. Садится на корточки.
— О нет, — тут же реагирует Хэнк. — Фу, Коннор, прекрати! Да ты хуже Сумо, ты в курсе?
Коннор оборачивается, смотрит на него через плечо и жмёт плечами.
— Если тебе плохо станет, я тебе волосы держать не буду, пока тебя будет выворачивать, понял?
— Понял, Хэнк, — Коннор поднимает вверх указательный палец и коротким, резким движением отводит его от себя в сторону Хэнка.
А потом пробует тириум в третий раз.
Образец тириума принадлежит девианту «Маркус», был оставлен 44 часа назад.
— Да, это всё ещё он, — бормочет Коннор себе под нос, потом поднимается и подходит к открытому окну. Осматривается.
Под окном стопка картин со смытой дождевой водой краской. Коннор проводит по их краям кончиками пальцев, осматривает раму окна, касается её и пытается закрыть — тщетно. Петли проржавели насквозь и, похоже, не первый месяц не двигаются ни в одну из сторон.
Разбитое стекло рассыпано по полу. На нём тоже следы от тириума — смазанные.
— Хм, — Коннор отступает.
Реконструкция.
Комната погружается в темноту и остаются только очертания важный предметов — и очертания двух девиантов. Коннор видит все как в перемотке: Маркус предплечьем проезжает по стеклу обратно к окну, на ходу разгруппировываясь, и вылетает обратно в окно, где повисает на верёвке. Норт повторяет его движения рядом, сумев разве что избежать падения на стекло.
— Они спустились с крыши. На верёвках, — говорит Коннор. Хэнк становится рядом и внимательно на него смотрит. — Окно было открыто все эти годы. Видимо, мастерскую проветривали перед смертью Карла, и когда его и Маркуса увозили, об окне никто не подумал. Сильным ветром выбило кусок стекла. Когда Маркус и Норт спустились, ей удалось запрыгнуть в мастерскую без единой царапины, а Маркус напоролся на осколки.
— Это объясняет следы тириума.
Коннор не отвечает. Уходит к свёрнутым простыням, рассматривает синие следы на них, потом хватает за края и проверяет каждую простыню, пока не находит искомое.
— Оторван кусок. Руку перевязали.