Выбрать главу

– Риз, я не знаю. Это все просто... так... так… я не в состоянии думать сейчас.

– Я не хочу, чтобы ты думала, – сказал он, схватив меня за плечи. – Я хочу, чтобы ты почувствовала. Почувствуй, как сильно я тебя люблю. Почувствуй, в каком отчаяние я стою здесь у тебя в дверях, посреди ночи, чертовски уставший, готовый упасть на колени и умолять тебя, если это потребуется. Почувствуй меня, Кеннеди, – сказал он, беря мою левую руку и прижимая ее к своей груди над сердцем. – Почувствуй меня.

И я действительно чувствовала его. Я чувствовала его любовь, его искренность и то, как его сердце билось под моей ладонью. Я знала, что это эхо собственного безумного ритма моего сердца.

– Пожалуйста, – прошептал он, наклоняясь все ближе и ближе, пока его губы не дотронулись до моего лба, а моя рука все еще была прижата к его груди. – Пожалуйста, Кеннеди.

Я снова почувствовала жжение в глазах и знала, что мне уже не остановить подступающие слезы, которые вот-вот потекут по моим щекам.

– Хорошо, – сказала я тихим дрожащим голосом.

Риз задержал дыхание, и его грудь напряглась под моей рукой.

– Скажи это еще раз, – прохрипел он.

– Хорошо.

А потом наступил ураган, ураган рук, ураган нежных губ, ураган любви, такой же непоколебимой и настоящей, как и моя собственная.

Риз откинулся назад ровно настолько, чтобы я смогла перевести дыхание. Он взял в ладони мое лицо, большими пальцами вытер дорожки от слез.

– Пожалуйста, не плачь больше, детка. Не надо.

– Это слезы счастья, – призналась я, едва улыбнувшись.

– Тогда поплачь, чтобы уснуть рядом со мной, – мягко сказал он, наклоняясь, чтобы поднять меня. – Позволь мне обнять тебя, пока ты не успокоишься.

Риз крепко прижал меня к себе, и я обняла его за шею, уткнулась лицом в изгиб его шеи. Я почувствовала соленый вкус своего счастья на его коже, когда слезы стекали с мох щек и капали на его кожу.

Риз отнес меня к дивану. Через несколько минут, часов, или дней я проснулась и обнаружила, что все еще лежала в его объятиях. Он спал рядом со мной на диване, его пальцы переплелись вокруг моей талии, чтобы случайно он не отпустил меня.

Глава 39

Риз

Каждый раз, когда я просыпался, я проверял, что Кеннеди все еще со мной. Так и было. Свернувшись калачиком в моих объятиях, она спала так крепко, как будто не спала несколько дней. И, если ее последние несколько дней были похожими на мои то, скорее всего, так это и было.

Может, это значило, что все налаживается. Может быть, мы, наконец, получим то, что должны были получить много лет назад.

Когда я закрыл глаза и снова заснул, моей последней мыслью было: интересно, когда она расскажет мне о ребенке.

Глава 40

Кеннеди

Проснулась я с неприятным осадком на душе. Не было чувства абсолютного счастья, которое должно было быть потому, что теперь единственный человек, который не признался, это была я.

Я должна кое-что рассказать Ризу, кое-что, что он имеет право знать. Все это время я старалась все держать в тайне – думала только о Ризе и о том, как это повлияет на него, – но теперь я думала, не совершила ли огромную ошибку, скрывая это.

И был только один способ узнать наверняка…

Глава 41

Риз

Несколько дней назад я решил дождаться, когда Кеннеди сама расскажет мне о ребенке. Я не понимал, почему она не сказала мне об этом раньше, но, видимо, на то были причины. Так что я решил дать ей время. Ну, по крайней мере, столько, сколько смогу, прежде чем это станет всем известно.

Я попросил Бингама молчать до моего возвращения в Штаты. Думаю, у меня есть время до завтра, прежде чем он расскажет моему отцу, кто такая Мэри Элизабет. Я хотел сам сказать ему. Я хотел, чтобы он услышал это от меня. И я хотел, чтобы он прекратил дальнейшее расследование этого вопроса. Законно или как-то еще. Я хотел, чтобы Кеннеди досталась половина Беллано. И я хотел бы, чтобы все досталось нашей дочери.

Я пытался дозвониться до отца, но он не отвечал. Всю дорогу от магазина я пытался дозвониться, но безуспешно. Когда я подъехал к дому Кеннеди, то мне стало понятно, почему он не отвечал. У него были свои планы на этот счет. Его машина была припаркована там, где раньше стояла моя.

Я схватил пакеты с едой с пассажирского сиденья и пошел к двери, пытаясь сохранить спокойствие. Хотя это трудно было сделать, когда дело касается Кеннеди. Мысль о том, что кто-то... кто-то… причинит ей боль, заставила мою кровь закипать.

Когда я вошел в дверь, они смотрели друг на друга, стоя в прихожей. В руках у Кеннеди был какой-то конверт из плотной бумаги, а сама она была неестественно бледной.