Послышался стук в дверь.
– Горничная, – раздался голос.
– Нет, – ответил Джей. Он уже набирал указательным пальцем следующий номер.
В дверь постучались еще раз. И повторили:
– Горничная.
– НЕ НУЖНА МНЕ, ЧЕРТ ПОБЕРИ, НИКАКАЯ ГОРНИЧНАЯ, СПАСИБО БОЛЬШОЕ! – закричал Джей.
– Hijo de tu puta madre![16] – крикнула в ответ горничная.
Джей набрал номер. Раздался гудок... гудок...
– Мотель "Счастливая шестер..."
– Номер Париса Скотта.
– Скотта?.. У нас, кажется, не...
Джей повесил трубку. Набирая следующий номер, он разразился тирадой:
– Ты труп, ублюдок. Я найду тебя и сразу прикончу! Ты труп!
Как блестяще.
Он улыбнулся... еще раз улыбнулся... заплакал и вновь улыбнулся.
Сумерки перетекли в ночь, но никаких других изменений в номере Нены и Париса в гостинице "Под дубом" не произошло. Брайс по-прежнему сидела на стуле, листая каталог нижнего белья. Нена сидела на кровати, боясь до смерти, что пришел ее смертный час или, во всяком случае, что он уже на подходе.
Брайс отложила журнал, посмотрела на часы и поняла: уже поздно и скоро может стать слишком поздно.
– Не знаю. Не нравится мне это. – Она покачала головой. В голосе Брайс послышалось разочарование, как будто речь шла о почетном госте, запаздывавшем к обеду.
– Он с-сказал... – Нена сумела произнести это лишь со второй попытки. – Он обещал.
– Парень, который не выполняет обещание. Это что-то новенькое. Что он тебе сказал? – Насмешливо: – Он лю-у-у-убит тебя? Он ж-и-и-и-ть без тебя не может? Он возьмет тебя с собой на край света? Бля. Стрелять таких надо.
От насмешливости Брайс Нене, тонущей в омуте страха, захотелось плакать. Но она не заплакала. Нена понимала, от чего получает кайф эта дама – от чужого унижения. Может, Нена уже на пороге смерти, но такого удовольствия она ей не доставит. Она не заплачет. Пусть у нее жжет глаза, течет из носа, но она не заплачет.
Из-за двери раздались пьяные вопли: "Спе-е-е-е-нсер... Спее-е-е-е-енсер!"
Брайс посмотрела на дверь.
Уже на протяжении часа Нена, стоило Брайс отвернуться, миллиметр за миллиметром подвигала руку в сторону завернутого в салфетку ножа.
Брайс перевела взгляд на Нену.
– Вообще-то ты вляпалась. На что ты рассчитываешь, а? Если парень за тобой не вернется, значит, он врун поганый. Если вернется, значит, ты ему небезразлична, но тогда я его убью. Иногда проигрываешь по-любому.
– Не убивай его. – Сохранять спокойствие в голосе Нене было не легче, чем, например, оседлать быка. – Он ничего не сделал.
– Украсть наркотики – это, конечно, не очень серьезное преступление, но все же.
На лице Нены отразилось сильное удивление.
– А-а-а, так он тебе об этом не говорил. Так и есть, врун поганый.
Из коридора снова донесся вопль: "Прости, Спе-е-е-е-е-нсер. Ну давай поговорим, крошка". Брайс еще посмотрела на дверь. Нена снова подвинула руку.
– Мужики – жалкие болтуны и засранцы, – по-свойски сообщила Брайс Нене. – Все до единого. Мой последний – неудачник, типа твоего. Когда мы сошлись, у нас ничего не было. Вообще ничего. Только спортивная машина и пара стволов. Но если ты молода и влюблена, больше ничего и не нужно. Нед вообще-то всегда был размазней, а первое время особенно. Я брала все самое сложное на себя, причем с удовольствием. Ради своего мужчины я была готова на все. На все была готова.
Что-то мало-помалу прокрадывалось в голос Брайс – так крадется зверь, боящийся углубиться в темноту. Нечто такое, чего люди, сталкивавшиеся с Брайс, в особенности те, чье знакомство с ней заканчивалось фатально, в последнюю очередь ожидали бы от нее. Эдакая чистая, неподдельная душевная боль.
– Я заботилась о нем, поддерживала его. Я лю... – Теперь уже Брайс пришлось вытравлять дрожь из своего голоса. – А потом он сбежал с этой потаскухой Джуд. Она пришла – улыбается во весь рот, жопой виляет, вот Нед на нее и запал. Знаешь, что он мне сказал, когда убегал с ней? Он сказал мне, что я сбрендила, что я превратилась в бешеную суку – это из-за того, что я на прощание прострелила ногу этой гадине. А нечего было моего парня трахать. Ей еще повезло, что я не высадила ее чертовы... – Пистолет вдруг показался Брайс слишком тяжелым, а комната начала постепенно заполняться трупами ее жертв. – Я такой не была... Я не была такой... Ты посмотри на меня. Я даже не... Я не...
– Человек, – закончила за нее Нена.
Со стороны Нены это было рискованно, но Брайс ничуть не разозлилась. Нена была права на все сто.
– Это... пока она... Стерва. Психованная. Не, ну ладно, хорошо, у меня свои заморочки, но у этой телки вообще крыши нету. Надеюсь, она его угробит. – В этом заявлении слышалась бессильная злоба отвергнутой, но по-прежнему влюбленной женщины. Брайс повторила его – для убедительности: – Я очень надеюсь, что она его угробит. – Прозвучало это так же беззащитно, как и в первый раз.
Брайс сникла под грузом переживаний, и Нена решила, что у нее остается последний шанс заговорить Брайс зубы.
– Ты не... Ты не могла бы его просто отпустить?
– Я пробовала забыть Неда. И не смогла.
– Нет! Париса! Что, если он вернет наркотики? Что, если...
– Наркотики он, конечно, вернет. Главное не в этом. Главное – боль и возмездие. Хорошо, черт с ним, с возмездием. Речь о боли. – Брайс забыла прошлое и снова стала собой – взрывающейся без причины бомбой. – Я хочу причинить парню такую боль, какой он сроду не испытывал. Я помучаю его, помучаю, а потом убью.
Пьяный голос из коридора: "Спе-е-е-е-нсер... Я люблю тебя по-прежнему, Спе-е-е-е-нсер!"
– Да заткнешься ты или нет, урод! – закричала Брайс на пьяного за дверью. – Не нужен ты ей!
Брайс обернулась к Нене. И наткнулась горлом на выкидной нож Нены.
– Лихо, – восхитилась Брайс.
Нена ответила лишь коротким взглядом. Она была готова к убийству, но замешкалась, оттягивая начало неприятной работы.
– Ну вот, видишь, теперь у тебя проблема. – Брайс говорила с захолустной медлительностью довоенного юриста, растолковывающего суть дела какому-нибудь заядлому жулику и прощелыге. – Пырни меня в горло, и мне потребуется минут двадцать, чтоб умереть от потери крови. Двадцати минут хватит, чтобы засадить пулю в твою поганую головенку. Меня такой поворот не очень устраивает, но мне это по силам. Давай: ты, а потом я, а?
Нена держала нож обеими руками, как будто всерьез собираясь всадить его в Брайс.
– Если хочешь поскорее меня прикончить, пырни в сердце, выруби эту хрень. Давай. Продырявь насос.
Хоть Нена и держала нож обеими руками, он все равно ходил ходуном.
– Ну, давай. Ты намерена меня убить, верно? Пырни меня в сердце.
Нена уже не дрожала, а тряслась.
– Давай я тебе помогу. – Брайс взяла Нену за руки и поместила острие ножа себе под левый сосок. – Вот сюда. Так лучше. Только... – Брайс помедлила, обнаружив слабое место своего плана – или сделав вид, что обнаружила. – Ты наверняка сломаешь этот свой ножичек о мои ребра. Ага. Точно тебе говорю: Бог создает тела покрепче брони. Знаешь что? Знаешь, что тебе нужно сделать?
Брайс взяла Нену за руки и передвинула нож. Она уткнула лезвие в самую грудину.
Нена не препятствовала маневрам Брайс. Нена была на грани обморока.
– Прямо под грудную кость, вот так в самый раз. – Казалось, Брайс неподдельно счастлива, что дала Нене урок анатомии и теперь она сделает все как нужно. – Плавно введи его в сердце. Ты сейчас готова к убийству. Надави вот здесь – все. Давай, – подбадривала она. – Тыкай.
Тыкать? Убивать? Влага, застилавшая глаза Нены, не позволяла ей даже увидеть Брайс, а уж тем более пырнуть ножом. Ей и шевельнуться было трудно. Ее руки, ее тело – все это принадлежало другой девушке в другом дешевом отеле: не в Лас-Вегасе, а в каком-то другом гадюшнике.
Брайс тем временем наставляла:
– Что случилось? Ну, пырни меня! Ты хотела меня убить, так давай же!
Нена трепетала. Нена дрожала. Нена плакала.