Это была первая странность в ряду прочих, хотя поначалу никто не обратил на неё особого внимания. На протяжении ночи с 25 на 26 ноября к горевшему дому Эдмондсонов съезжались жители соседних ферм, а также разного рода путники, проезжавшие через Вудланд Миллс. Нельзя сказать, что собралась большая толпа, но к восходу Солнца на территории фермы находилось уже более десятка мужчин.
К 8 часам утра на пожаре появился Джон Хелмс (J. E. Helms), нотариус, постоянно проживавший в Вудланд Миллс. Его не надо путать с фермером Хелмом, упомянутым чуть выше. Нотариус впоследствии также стал одним из важнейших свидетелей по данному делу, хотя в ту минуту никто этого не мог и предположить. Хелмс провёл ночь на 26 ноября в доме родственников в местечке Волхермуза (Valhermoosa) примерно в 3 км. от места пожара. Около полуночи он увидел зарево над лесом, услышал звон пожарных колоколов и понял, что где-то неподалёку занялся сильный огонь, однако решил ночью не пускаться в опасный путь. К ферме Эдмондсона нотариус отправился поутру. К моменту появления Хелмса на участке Эдмондсонов собралась уже довольно приличная группа людей – порядка дюжины человек или чуть более – причём, некоторые из присутствовавших успели уже уехать и вернуться обратно.
Как видим, Хелмс был далеко не первым человеком, оказавшимся на месте пожара, но именно он сумел организовать разобщенную группу спасателей и придать её действиям осмысленность и целеполагание. Хелмс закончил университет, одно время был мировым судьёй, во время описываемых событий владел нотариальной конторой, в которой давал юридические консультации – в общем, этот человек был не только хорошо известен местными жителями, но и пользовался их бесспорным уважением. До появления шерифа именно он в глазах окружающих сделался символом Правосудия, хотя никаких формальных оснований считаться старшим не имел.
Уже после появления Хелмса прогоревшая кровля дома провалилась, примерно тогда же провалилась крыша сарая. Т.о. открытое горения продолжалось без перерыва ~9 часов, что стало возможно в силу обилия горючего материала (напомним, что дом Эдмондсонов в отличие от большинства американских щитовых домов был сложен из массивных брёвен). В это время пошёл сильный ливень, который привёл к тому, что ослабевшее пламя затухло.
Наступивший день открыл безрадостную картину: перепачканные сажей люди бродили по пепелищу, заливая водой последние очаги горения и разгребая золу, и вот тут-то было сделано первое пугающее открытие. На месте сгоревшего дома под упавшими стропилами была обнаружена… нижняя часть женского тела. Принадлежность обнаруженного фрагмента особых сомнений не вызывала – он явно принадлежал молодой женщине! Не спрашивайте автора, почему присутствовавшие решили, что видят останки именно молодой женщины – напомним, что в семье жила мать мужа преклонных лет – просто по всеобщему убеждению нижняя часть торса и ноги принадлежали 31-летней Лили Эдмондсон.
Нотариус Хелмс, уже выслушавший к тому времени Айзека Тёрни и убежденный в том, что проживавшая на ферме семья в стала жертвой преступления, понял, что убитые находятся внутри сгоревших построек. Он попросил присутствующих тщательно осмотреть пепелище, дабы отыскать сохранившиеся улики, а сам занялся сараем. Там-то нотариусом и были сделаны новые открытия.
Сейчас сложно сказать, как был устроен сарай – его фотографий и даже приблизительного плана не сохранилось. Нам только известно, что это была капитальная постройка внушительных размеров, разделенная на несколько секций. Не совсем понятно, были ли эти секции полностью изолированы глухими стенами, или же в стенах существовали двери благодаря чему можно было перемещаться из одной части сарая в другую. Как станет ясно из дальнейшего, данная деталь имеет важное значение, но никакой ясности в данном вопросе нет. Известно, что в одной или даже двух больших секциях хранился урожай – примерно 10 тонн хлопка, несколько сотен бушелей кукурузы (1 бушель – это примерно 200 кг.) и пшеница. В другой находился корм для свиней, по-видимому, таковым служили измельченные кукурeзные стебли. Одно из отделений использовалось как конюшня. Имелась зона для содержания коров, известно, что таковых в сарае было по меньшей мере 3, а кроме них – племенной бык. Также в сарае имелся большой свинарник. Безусловно, в хозяйстве Эдмондсонов был и птичник – куда же без кур, гусей и индеек? – но находился ли он в упомянутом сарае или же для него существовала отдельная постройка, мы не знаем. Вполне возможно, что птичник был вынесен в другой сарай – деревянный, тот, что находился между домом и каменным сараем и остался не тронут огнём. Во всяком случае, в документах окружной прокуратуры и суда есть информация о спасении во время пожара крупных животных – коров, быка и лошадей – но ничего не говорится о птице. Вполне возможно, что птице ничего не угрожало, потому о её спасении нет упоминаний. Зато мы точно знаем, что в упомянутом каменном сарае была устроена особая кладовка для сушки и хранения семян хлопчатника.