— Я скажу тебе, Лили.
Он говорил громче, чем следовало, и я немедленно поняла, что обратилась к нему в неподходящий момент.
— Ты хорошая женщина, Лили, но в этом месте недружелюбно относятся к черным.
— Маршалл… — начала было я.
Я собиралась сказать, что Седака — не расист, ничего подобного, но меня перебили:
— Я знаю, Маршалл — не расист. Зато здесь слишком много других таких типов. Я не могу приходить туда, где меня, черного, встречают недружелюбно.
За те четыре года, что знала Рафаэля, я никогда не слышала, чтобы он говорил так серьезно и сердито. Он злобно уставился на двух мужчин, которые работали вместе на другом конце зала. Они сделали паузу, с минуту так же недружелюбно смотрели на него, потом вернулись к своим упражнениям. Одним из них был Дарси Орчад, плотно сложенный, с длинными жидкими светлыми волосами и прыщавыми щеками, широким славянским лицом и ногами, напоминающими деревья. Второго я не знала.
Пока я пыталась придумать, что сказать Рафаэлю, тот просто поднял свою спортивную сумку и вышел.
Я взглянула на Дарси. Он стоял ко мне спиной, а его товарищ выжимал штангу. Все в зале, похоже, смотрели в другую сторону.
Занимаясь обычными упражнениями — сегодня я разрабатывала ноги и плечи, — я пыталась не зацикливаться на маленьком инциденте. Мне была ненавистна мысль о том, что придется тоже бросить клуб. Ежедневные тренировки очень много для меня значили. Если я почувствую, что обязана уйти отсюда, то смогу ли купить собственное спортивное снаряжение? Нет, только не с моим бюджетом, тем более что я уже уплатила здесь ежегодный членский взнос. Каждый месяц мне приходилось основательно экономить на случай ненастных дней, которые наверняка придут. Я уже подозревала, что Маршалл сделал для меня скидку в «Телу время».
Мало-помалу прибывали остальные посетители клуба и, помахав рукой и поздоровавшись с другими и со мной, начинали свои упражнения.
В этом клубе я нашла единственный коллектив, членом которого могла себя ощущать, если не считать группы, с которой занималась карате. До последних минут Рафаэль тоже был одним из нас. Это товарищество пота постоянно обновлялось. Люди принимали решения и нарушали их. В среднем человек придерживался своей программы тренировок недели три. Но образовалась стойкая группа членов клуба вроде меня, которые приходили сюда почти каждый день. Постепенно мы познакомились друг с другом. Более или менее.
Дел Пакард оказался одним из таких людей.
Сегодня здесь присутствовали все постоянные посетители, кроме Дела. К примеру, Джанет Шук, которая занималась также в моей группе карате, — невысокая коренастая женщина с темно-каштановыми волосами. Сколько я ее знала, она была страстно влюблена в Маршалла. Еще пришли Брайан Грубер, седовласый и привлекательный, — глава фабрики по производству матрацев, Джерри Сайзмор, бывшая жена Джона Сайзмора, местного стоматолога, Дарси Орчад, работавший в магазине спортивных товаров, как и Дел. Дарси обычно тренировался вместе с Джимом Боксом, еще одним служащим магазина, но сегодня тот отсутствовал, наверное, лежал дома с гриппом. Вчера он чихал.
Я гадала, кто новый партнер Дарси. В конце концов товарищ Орчада — я смутно вспомнила, что видела его неподалеку от Садовых квартир, — ушел, но Дарси продолжал упражняться.
Он занимался на тренажере для икр, который был моим следующим пунктом, поэтому я наблюдала за его вторым подходом. Орчад поставил регулятор на отметку в двести фунтов, и я ждала, пока он приспособит упоры для плеч. Дарси, ростом примерно в шесть футов, имел отличные грудные мышцы и сильно выпуклые бицепсы фаната тренировок, невзирая на унцию подкожного жира. Он был в укороченном спортивном костюме — рукава отрезаны, горловина оторвана. Такие носили самые рьяные приверженцы тренировок. Свои спортивные штаны, он, наверное, надевал еще в школе.
— Закончу через минуту, — пропыхтел Орчад, делая подход из двенадцати повторов.
Потом он шагнул с тренажера и походил с минуту вокруг него, расслабляя мышцы икр, которым досталась такая нагрузка.
Дарси собрался с силами, передвинул регулятор еще на два деления, чтобы добавить лишние сорок фунтов нагрузки, и шагнул на узкую подставку. Его вес держался на пальцах ног. Пятки пошли вниз, потом вверх — и так еще двенадцать повторов.
— Ой! — вскрикнул он, слезая, хмуро уставился в пол и расслабил протестующие мышцы ног. — Чтоб мне сгореть на месте!
Дарси передвинул регулятор к более разумному весу, снова шагнул на подставку и очень быстро сделал двадцать четыре повтора. При этом гримаса сосредоточенности превратилась в судорогу боли.