— Красотка, просто красотка. Ну, будь с нами поласковее — тебе понравится, вот увидишь.
Айре брыкнул ногами, попав бродяге в плечо, и тот с возмущенным криком рухнул в грязь.
— Ах, ты ж сука. Ты лягаться, — размахнувшись, он ударил жестким, подкованным гвоздями ботинком Айре в живот. Тот согнулся, хватая ртом воздух — и бродяга, схватив его за ноги, рванул на себя, натягивая поводок. Ошейник перехватил горло. Айре захрипел, забился, выгибаясь, отчаянно вырываясь из хватки.
— Тихо, рыбка, тихо. Не дрыгайся. — Бродяга держал крепко, и Айре обмяк, в глазах у него заплясали черные точки. — Вот так. Умница. — Нищий оскалился и навалился на судорожно вздрагивающее тело. Он широко развел рабу ноги и, развязав узел на заменяющей пояс веревке, спустил штаны. Взвыв, Айре дернулся, попытавшись ударить пяткой в голову — но второй бродяга поймал его за ногу, заставляя открыться.
— Давай, Мели, выдери его. Выеби куколку.
Мели плюнул на член и, ухватив Айре за бедра, приставил головку к дырке — и вогнал, утробно хрюкнув, на всю длину. Вышел — и вновь рывком вошел, постанывая от наслаждения. Айре глухо вскрикивал от каждого рывка, его голова билась о камни мостовой, свет фонаря прыгал на раскрасневшейся лысине Мели.
— Ох, ты ж блядь. Тесный какой. Вот так, сучка, вот так, — нищий трахал Айре быстро и жестко, впившись пальцами в нежную кожу бедер. Дернувшись еще несколько раз, он кончил. Горячее семя поползло по ледяным, испачканным грязью ногам. Айре смотрел в мутное, как бельмо, небо, впившись зубами в кляп. Мели, ухватив его за волосы, развернул к себе.
— Ну как, понравилось? Так тебя еще, небось, не ебли, да, шлюшка? Да ты не зыркай, не зыркай исподлобья. Гордый какой. Гордых на мусорник не вышвыривают, понял? — он завозился, натягивая штаны. — Вот я, например, свободный человек. Ясно? И не кривись, не надо. Я свободный человек. А ты — вещь. Дешевка. Вот выкинули тебя, а мы подобрали. Значит, мы твои хозяева, правильно? И делаем, что хотим. А ты слушаться должен, так?
Он рассуждал, завязывая пеньковую веревку на сложный узел и заправляя обтрепанные концы в карман. Айре смотрел на него злыми затравленными глазами, шумно дыша, жилка на виске у него билась мелко и часто.
— Ладно, Кайте, давай ты теперь — а я пойду, ребят позову.
Мели приглашающе махнул рукой и, повернувшись, шагнул в пропитанную сыростью тьму. Кайте, глупо хихикнув, наклонился на Айре — и вдруг быстро и сильно укусил его в шею. Айре вскрикнул, дернулся — но Кайте, ухватив его за волосы, приложил затылком об мостовую. Айре оглушено моргал, когда нищий, перевернув его на живот, потянул исчерченные кровавыми струйками бедра вверх. Айре проехал лицом по грязи, вонючая жижа потекла в приоткрытый рот.
— Давай, шлюшка, порадуй меня.
Член у Кайте был короткий и толстый, Айре замычал, мотая головой, дергая набухшие от влаги ремни на запястьях. Кайте ухватил его за волосы, потянул, заставляя прогнуться, выпятить задницу. Трахал он долго и мерно, Айре чувствовал себя так, словно в него долбит рукоять молотка. Кайте молчал, он пыхтел сзади, звучно шлепаясь бедрами о мокрую от грязи и крови кожу. Когда он кончил, затекшие, дрожащие от напряжения ноги Айре подломились, и он рухнул лицом вниз. Нос хрустнул, от острой боли на глаза навернулись слезы. Кровь потекла на верхнюю губу, Айре попытался вдохнуть, кровавые пузыри вздувались и лопались. Айре приподнял голову, ленивые, черные в свете фонаря капли падали в масляно блестевшую грязь.
Сзади раздались шаги. Сколько их? Пятеро? Больше?
— Ну, ребята, кто хочет первый?
Потом Айре не помнил. Его швыряли, переворачивали, вертели, чужие лица всплывали над ним в белесой зловонной пустоте. Он слабо дергался, пытаясь освободиться — и вскрикивал от новой боли. Ухмыляющиеся рты, черные, гнилые зубы, липкое, вонючее дыхание. Айре чувствовал, как сознание мерцает, проваливаясь в звенящую равнодушную тьму. Он как будто был где-то снаружи, вне себя, со странной отстраненностью глядя, как зло трахают впечатанное в помоечную грязь тело.
— Эй, красотка, не спи. Больше страсти, детка, — Мели хлестнул его по щеке. Нос отозвался ослепительной вспышкой боли. Бродяга наклонился, вглядываясь в черные, широко распахнутые глаза. — Эй, ты слышишь?
Айре усмехнулся разорванным ртом, кивнул — и врезал лбом в мясистую переносицу.
— Сука. Ах, ты ж сука, — Мели завопил, держась руками за разбитое лицо, кровь текла на канареечно-желтое пальто, расцвечивая его причудливым багровым плетением. Он встал, пошатываясь, ругаясь высоким ломким голосом.
— Тварь. Ты пожалеешь. Ты не смеешь.