А вот в кафе Айре устроил уже вполне сознательную провокацию. Он бросал по сторонам длинные томные взгляды, улыбался, прикусывая губы, и просто ел Ийю глазами.
— Ты что творишь?
— Когда мы вошли, тут половина посетителей носы сморщила. Вот та барышня в углу, видите? Скривилась, будто лимон раскусила. А сейчас уже не кривится.
Ийя недоуменно пожала плечами.
— Но на тебе же нет ошейника.
— Все равно я не выгляжу как человек, который должен сидеть в этом кафе. Если не раб, то жиголо. Здесь же все думают, что мне тут не место. Уверены, что вам должно быть стыдно появляться со мной на людях. Зато сейчас они уже жалеют, что я сижу с вами, а не с ними.
Ийя улыбнулась. Задетый за живое Айре, кусающий яркие губы и теребящий льняную салфетку, выглядел одновременно трогательно и забавно. Хотя эффект, несомненно, был. Посетительницы краснели, бледнели и томно вздыхали. Айре довольно ухмылялся. Он явно гордился результатом.
А потом, подняв глаза от тарелки, на которой она пыталась отогнать вилкой особо липучую рыбную кость, Ийя увидела.
Айре застыл, уставившись ей за спину. Лицо у него побелело, приобретя жуткий, какой-то сероватый цвет, губы беззвучно шевелились. Он стиснул руки так, что ногти впились в перчатки, оставляя лунки на блестящей коже. Ийя проследила его взгляд. Высокий крупный мужчина, холеный, тщательно постриженная бородка клинышком.
— Что случилось? Айре?
Мужчина уже шел к ним, улыбаясь широко и радушно, и Айре просто молча стянул перчатку, показывая ей шрамы на руке.
— Это — он?
Айре кивнул, уставился в тарелку с остывающей камбалой, губы у него были плотно сжаты.
Господин отодвинул стул, присел, поправив пиджак.
— Здравствуйте. Простите, что помешал. Мы с этим молодым человеком были знакомы лет пять назад. Он вам не рассказывал?
Ийя покачала головой. Она молчала, разглядывая круглое лицо с мясистым носом, пухлые масляные губы. Он, когда говорил, как-то странно ими пришлепывал, словно у него между зубами что-то застряло и мешало говорить.
— Ну что ж. Хочу сказать, у вас великолепный вкус. Отличный экземпляр, просто отличный. Впрочем, воздержусь от обсуждения деталей с дамой.
— Воздержитесь. Вы меня этим очень обяжете. Что вам угодно?
— Я хотел сделать вам предложение. Я хотел бы попросить вас об одолжении. Позвольте мне воспользоваться вашим рабом на несколько дней. Уверяю вас, я буду вам крайне признателен. Я человек небедный, и думаю, вы не будете разочарованы. Любой причиненный ущерб я возмещу в приемлемом для вас размере.
— Я не делюсь личными вещами. Вне зависимости от суммы компенсации, — Ийя аккуратно положила вилку рядом с тарелкой. — Долным образом воспитанные люди не имеют привычки мерить все полученной выгодой. Поверьте, деньги меня не интересуют.
Она чувствовала, как чистое, кристально-прозрачное бешенство накатывает на нее. Тело стало горячим и легким, податливым, как воск, мир приобрел пронзительную четкость гравюры.
— Моя госпожа, позвольте заметить. Деньги нужны всем и всегда. Просто вы еще очень молоды. И поверьте, вы сейчас совершаете ошибку.
Ийя подалась к нему, позволяя разглядеть себя получше. Увидеть, как плывет, деформируясь, радужка, заливая глаза ядовито-яркой зеленью, как подрагивают, колеблются черты лица. Мужчина замер, так и не закрыв рот, моргая испуганно и удивленно.
— Я. Не делюсь. Личными вещами. Если я увижу вас еще хотя бы раз. Если вы останетесь здесь еще хотя бы на секунду — даже для того, чтобы забрать пальто — я вас вызову. И поверьте мне, я не из тех, перед кем можно просто извиниться. Я вас вызову и выпотрошу. Вы меня поняли?
Он кивнул.
— Тогда — пошел вон.
Мужчина поднялся, деревянными шагами двинулся к двери, толкнул ее и вышел, не оглядываясь, в весеннюю слякоть.
Ийя медленно выдохнула. Сердце колотилось, во рту было кисло. Она трясущимися руками швырнула деньги на стол.
— Идем.
Они вышли на улицу. Айре молчал, шел рядом, ссутулившись, сунув руки в карманы. Ийя взяла его под руку, стиснула пальцы на жестком кожаном рукаве. Они прошли к смотровой площадке, поднялись по витой лестнице и встали у перил. Внизу волны хлестали о скалы, закручиваясь в пенные водовороты. Айре оперся локтями о перила, ветер бросил ему волосы в лицо, и он отбросил их назад, заправил, досадливо кривясь, за ухо.