ока что их нигде не наблюдалось. Вслед за толпой друзья вошли в просторный зал, уставленный зелеными бархатными креслами с поднимающимися сиденьями, как в кинотеатре. Посередине зала был широкий проход, устланный бордовой ковровой дорожкой. Игнат предложил сесть подальше от сцены, чтобы лучше просматривать всех зрителей и уж точно не упустить из виду Лизу, на что Филипп незамедлительно согласился. Они расположились на предпоследнем ряду, с удивлением замечая, что публика, в основном, стремится занять передние места. Народ все прибывал и прибывал, зал постепенно заполнялся, оставляя свободными лишь последние ряды. Сидя вполоборота и пристально разглядывая людей, заходивших в зал, к своему неудовольствию Игнат узнал тех самых женщин, с которыми столкнулся впервые в квартире Раисы Михайловны. Почувствовав на себе пристальный взгляд его карих глаз, одна из них повернулась к Игнату и, в свою очередь, узнала его. Толкнув в бок свою подругу, она что-то зашептала ей на ухо. Вторая женщина, едва заметно скользнув взглядом по старому знакомому, ответила ей, прикрывая рот ладонью. Словно сговорившись, они уселись на последнем ряду, как раз позади молодых людей. Игнат напрягся. Конечно, это вполне закономерно, что здесь, в этом самом месте, он с большой вероятностью мог повстречать любого из последнего окружения своей тетки, но чтобы это произошло вот так сразу... Он неуютно поежился, но пересаживаться принципиально не стал. Наконец, в зал вошла Лиза, похудевшая, прямая как палка, одетая в неказистое темное платье. Длинные темные волосы были собраны на затылке в тугой узел, придавая облику своей хозяйки строгость и аскетичность. Игнат толкнул было Филиппа, кивая в ее сторону. - Да вижу я. Сейчас подходить не буду, она после прошлого раза на меня злая, точно будет кричать. Подожду, когда все закончится. - Как знаешь, - пожал плечами Игнат и взглянул на циферблат: часы показывали без одной минуты четыре, сообщая о том, что торжественное заседание вот-вот откроется. Игнату все время чудилось, что на него сзади смотрят, причем не с каким-то праздным любопытством, а с нескрываемой ненавистью, замешанной на злобе. И, если бы он не должен был разыгрывать человека, искренне заинтересованного в новом религиозном течении, он бы незамедлительно обернулся к сидящим сзади женщинам и с ехидной улыбкой осведомился бы, хорошо ли живется в новой квартире. Но он дал обещание товарищу и поэтому решил вести себя тише воды, ниже травы. Филипп принял удобную позу для наблюдения за женой, сидящей на несколько рядов ближе к сцене, а Игнат вальяжно облокотился на ручку кресла. Сцена была обычная, деревянная, с развернутым белым экраном на заднем плане для показа презентаций. Свет в зрительском зале начал медленно гаснуть. Зазвучала приятная мелодия, и перед публикой в ярком луче прожектора появился тот самый человек с буклета - проповедник Трофимов с бамбуковой тростью в руке. Одет он был в строгий классический костюм синего цвета, обычную белую рубашку и оранжевый галстук с какими-то блестящими разводами. Гул в зале утих. Проповедник, взяв в руку микрофон, выдержал минутную паузу, всеми силами стараясь нагнести необходимое напряжение. Наконец решив, что народ готов внемлить его словам, громким и четким голосом, пожалуй, даже слишком громким, он начал долгожданный семинар. - Здравствуйте! Здравствуйте все, кто решил заглянуть к нам на огонек, дарящий лучи света и тепла каждому, кто в них нуждается. Сегодня состоится очередное собрание нашей «Организации укрепления силы Духа и Воли», которое пройдет, как всегда, в дружеской атмосфере. На сегодняшний вечер я - ваш пастырь, и мне сразу хочется поделиться с вами приятной новостью! Итак, нас стало еще больше! Давайте же обменяемся частицами своей радости друг с другом и пожмем руку своему соседу справа и слева, - бросая в зал пронзительные взгляды из-под изломанных «пиратских» бровей, пастырь деловито прошелся по сцене взад и вперед, делая нарочито широкие шаги. Игнат не любил лишние прикосновения, ни случайные, ни специальные. Он всегда старательно оберегал свою «зону комфорта», поэтому любое вторжение в нее он принимал в штыки. Однако, когда незнакомый пожилой мужчина с какой-то робостью и нерешительностью протянул свою сухонькую, слегка дрожащую ладонь, Игнат смирился и пожал ему руку. Старик так же робко улыбнулся и принял свое первоначальное положение в удобном бархатном кресле. А пастырь тем временем продолжал «держать» зал: - Все пожали друг другу руки? Молодцы! Крайние ряды! У вас нет второго соседа? - в зале раздался приглушенный смех. - Тогда пожмите руки тем, кто сидит спереди и позади вас! Вот так! Сегодня мы - единое целое, единый организм! Повторяем дружно за мной: я - пылинка, - он остановился посреди сцены и направил микрофон в зал. - Я - пылинка! - размеренно повторило большинство. - Я - неделимая частица этого мира! - он снова предоставил толпе микрофон. - Я - неделимая частица этого мира! - фразу подхватило еще большее количество людей. Игнат ничего не повторял. Он просто сидел на своем месте, скрестив руки на груди, и слегка сполз на сиденье, откинув голову на спинку кресла. В таком положении ему была видна сцена вместе с пастырем и часть потолка - на головы и спины людей Игнат больше не хотел смотреть. Лиза то и дело оборачивалась. Присутствие мужа мешало ей сосредоточиться на семинаре. Когда она в очередной раз обернулась и подарила Филиппу один из самых недовольных взглядов, одна из ее новоявленных подруг шикнула и развернула молодую женщину за плечо, чтобы та не отвлекалась. Как ни горько, как ни больно было Филиппу наблюдать за таким поведением некогда любившей его супруги, он все же нашел в себе силы перевести взгляд на сцену, чтобы не провоцировать Лизу лишний раз. Тем временем, пастырь продолжал разглагольствовать. - Как мы знаем, все прописные истины всегда понятны и просты. Вот например, наверняка мы все любим мороженое, ведь правда? - быстро спустившись по ступенькам со сцены, он прошелся по центральному проходу между рядами. - Вот вы любите мороженое? - он обратился к молодой девушке, сидящей с краю, на что получил утвердительный кивок головы. - А вы? Вы тоже любите? Все присутствующие давали положительные ответы, кивали, улыбались, по залу прошла волна положительной энергии. - А что будет, если я скажу, что производители мороженого молятся на жару? Ведь вправду? В жару больше хочется охладиться? - Да! Да! - раздавалось со всех сторон. - Все правильно. А производители зонтов молятся на дождь, верно? - Верно! Да! - зал откровенно радовался всем этим «прописным истинам», и подтверждал каждое слово своего пастыря. На заднем плане появилась картинка с известной цитатой: «Поиск истины важнее, чем обладание истиной» (Альберт Эйнштейн). - Точно так же, как производители лекарственных препаратов молятся на ваши болезни, молятся на то, чтобы вы и ваши близкие никогда не прекращали болеть! - пастырь продолжал уверенно заводить зал. Лицо его раскраснелось, от напряжения на лбу проступила пульсирующая жилка, с каждой фразой, отпускаемой в зал, он внимательно следил за реакцией людей. Взгляд его был пронизывающим, хищным, этот взгляд словно говорил: «Кто-то здесь еще не согласен?», - и все соглашались и поддакивали харизматичному лектору. - Все эти лекарства, эти больницы вытягивают из вас силы и деньги! - пастырь промокнул рукавом проступившие на лице капельки пота. - Да! Все правильно! - подтверждающее гудела толпа. - А ведь мы с вами в силах избежать влияния всех этих алчных корпораций, навязывающих свои товары и услуги! Мы можем обратиться к своему естеству и своему духовному «я», позволив ему оказать чудотворное влияние на нашу физическую составляющую. На экране появилась новая цитата: «Хотя человеческой жизни нет цены, мы всегда поступаем так, словно существует нечто еще более ценное» (Антуан де-Сент Экзюпери). - Как Господь Бог состоит из любви и благодати, так и мы состоим из мельчайших клеток с живительной энергией, пронизывающей все пространство. И обладая этой энергией, мы получаем силу носителя - носителя частицы Бога! Вот он! Перед вами! - пастырь резко развернулся к экрану и восторженно указал на новую картинку, растянувшуюся во весь экран: золотой шар, испускающий мягкие, успокаивающие лучи неземной энергии. - Вот он! Неделимый, пронизывающий все пространство! Частица Создателя - бозон Хиггса! Дарующий массу мельчайшим частицам, он дарует жизнь нам и всему окружающему миру. Он взаимодействует с темной материей и обладает неисчерпаемой силой, силой жизни и бессмертия! Мы все - частицы Бога! Бозон - частица Бога! Частицы Бога - в нас! Почувствуйте ее в себе! Дайте выход этой энергии! Отпустите ее! Дайте свободу! Войдите в состояние неделимости, состояние пацем, когда никто и ничто не сможет вас зацепить и вывести из состояния душевного равновесия. Нет слабостей - нет болезней! Повторяйте за мной. Я - неделимая частица! И зал, впавший в транс от обилия истин, цитат, различных умозаключений и логических цепочек, стал дружно повторять за ним: - Я - неделимая частица!