але раздался приглушенный смех. - Тогда пожмите руки тем, кто сидит спереди и позади вас! Вот так! Сегодня мы - единое целое, единый организм! Повторяем дружно за мной: я - пылинка, - он остановился посреди сцены и направил микрофон в зал. - Я - пылинка! - размеренно повторило большинство. - Я - неделимая частица этого мира! - он снова предоставил толпе микрофон. - Я - неделимая частица этого мира! - фразу подхватило еще большее количество людей. Игнат ничего не повторял. Он просто сидел на своем месте, скрестив руки на груди, и слегка сполз на сиденье, откинув голову на спинку кресла. В таком положении ему была видна сцена вместе с пастырем и часть потолка - на головы и спины людей Игнат больше не хотел смотреть. Лиза то и дело оборачивалась. Присутствие мужа мешало ей сосредоточиться на семинаре. Когда она в очередной раз обернулась и подарила Филиппу один из самых недовольных взглядов, одна из ее новоявленных подруг шикнула и развернула молодую женщину за плечо, чтобы та не отвлекалась. Как ни горько, как ни больно было Филиппу наблюдать за таким поведением некогда любившей его супруги, он все же нашел в себе силы перевести взгляд на сцену, чтобы не провоцировать Лизу лишний раз. Тем временем, пастырь продолжал разглагольствовать. - Как мы знаем, все прописные истины всегда понятны и просты. Вот например, наверняка мы все любим мороженое, ведь правда? - быстро спустившись по ступенькам со сцены, он прошелся по центральному проходу между рядами. - Вот вы любите мороженое? - он обратился к молодой девушке, сидящей с краю, на что получил утвердительный кивок головы. - А вы? Вы тоже любите? Все присутствующие давали положительные ответы, кивали, улыбались, по залу прошла волна положительной энергии. - А что будет, если я скажу, что производители мороженого молятся на жару? Ведь вправду? В жару больше хочется охладиться? - Да! Да! - раздавалось со всех сторон. - Все правильно. А производители зонтов молятся на дождь, верно? - Верно! Да! - зал откровенно радовался всем этим «прописным истинам», и подтверждал каждое слово своего пастыря. На заднем плане появилась картинка с известной цитатой: «Поиск истины важнее, чем обладание истиной» (Альберт Эйнштейн). - Точно так же, как производители лекарственных препаратов молятся на ваши болезни, молятся на то, чтобы вы и ваши близкие никогда не прекращали болеть! - пастырь продолжал уверенно заводить зал. Лицо его раскраснелось, от напряжения на лбу проступила пульсирующая жилка, с каждой фразой, отпускаемой в зал, он внимательно следил за реакцией людей. Взгляд его был пронизывающим, хищным, этот взгляд словно говорил: «Кто-то здесь еще не согласен?», - и все соглашались и поддакивали харизматичному лектору. - Все эти лекарства, эти больницы вытягивают из вас силы и деньги! - пастырь промокнул рукавом проступившие на лице капельки пота. - Да! Все правильно! - подтверждающее гудела толпа. - А ведь мы с вами в силах избежать влияния всех этих алчных корпораций, навязывающих свои товары и услуги! Мы можем обратиться к своему естеству и своему духовному «я», позволив ему оказать чудотворное влияние на нашу физическую составляющую. На экране появилась новая цитата: «Хотя человеческой жизни нет цены, мы всегда поступаем так, словно существует нечто еще более ценное» (Антуан де-Сент Экзюпери). - Как Господь Бог состоит из любви и благодати, так и мы состоим из мельчайших клеток с живительной энергией, пронизывающей все пространство. И обладая этой энергией, мы получаем силу носителя - носителя частицы Бога! Вот он! Перед вами! - пастырь резко развернулся к экрану и восторженно указал на новую картинку, растянувшуюся во весь экран: золотой шар, испускающий мягкие, успокаивающие лучи неземной энергии. - Вот он! Неделимый, пронизывающий все пространство! Частица Создателя - бозон Хиггса! Дарующий массу мельчайшим частицам, он дарует жизнь нам и всему окружающему миру. Он взаимодействует с темной материей и обладает неисчерпаемой силой, силой жизни и бессмертия! Мы все - частицы Бога! Бозон - частица Бога! Частицы Бога - в нас! Почувствуйте ее в себе! Дайте выход этой энергии! Отпустите ее! Дайте свободу! Войдите в состояние неделимости, состояние пацем, когда никто и ничто не сможет вас зацепить и вывести из состояния душевного равновесия. Нет слабостей - нет болезней! Повторяйте за мной. Я - неделимая частица! И зал, впавший в транс от обилия истин, цитат, различных умозаключений и логических цепочек, стал дружно повторять за ним: - Я - неделимая частица! Филипп видел, как мерно покачивается голова Лизы, упорно повторяющей слова пастыря, он мог с уверенностью сказать, что в этот момент ее глаза горели восторженным блеском, а душа стремилась постичь основы странной философии. Он обернулся и внимательно осмотрел задние ряды. Наконец-то те места, которые дольше всех оставались свободными, заняли самые маленькие зрители. Филипп насчитал пятерых детей от двух до пяти лет, среди которых была его Саша. На ней была надета линялая кофта непонятного цвета, слишком большая для нее и явно с чужого плеча. Бывшие длинными несколько месяцев назад густые белокурые волосы оказались обрезаны и собраны в жалкий короткий хвост. Саша была самой старшей из детей, она хмурилась, периодически шмыгая носом, оглядывалась по сторонам и возила ногами по полу, вызывая гнев и замечания женщины, сидевшей рядом, очевидно, ответственной за весь этот «выводок». Филипп уже было привстал с кресла с тем, чтобы привлечь к себе внимание ребенка, но был одернут за рукав рубашки. - Ты чего? - тихо зашептал Игнат. - На корню все погубить хочешь? Будешь звать Сашу - нас выгонят отсюда и на этом все закончится. Сядь, рано еще! Филипп на доли секунды задержал свой взгляд на дочери, тщетно озирающейся в поисках защиты, и на его глаза навернулись слезы. Он опустился на свое место, глядя куда-то вниз, себе под ноги. У Игната затекла «пятая точка». Несмотря на кажущиеся удобными кресла, сидеть с каждой минутой становилось все труднее. Пастырь продолжал громогласно ораторствовать, а народ, в свою очередь, продолжал его поддерживать дружными возгласами. И в ушах Игната, уже не вникающего в смысл происходящего, вместо привычного: «Да! Да!», звучало: «Ква! Ква!» Вы когда-нибудь слышали, чтобы лягушки на пруду квакали в один голос? Квакали дружно и одновременно, все как одна? Нет, такой возможности природа не предоставила ни одному животному, кроме человека. Только людская толпа, обрадованная появлением очередного «дирижера», способного повести за собой массы и навязать четкую схему жизни, способна, словно вышколенный хор зомбированных подростков, дружно кричать, восторгаться, а потом топтать и убивать. Люди вокруг впали в какое-то странное состояние возбуждения и, пожалуй, если бы пастырь сейчас приказал им пойти и разгромить ближайший магазин, они безоговорочно сделали бы это. Тем временем, человек на сцене властным жестом заставил весь зал утихнуть. - Как я уже говорил, сегодня среди нас много новых друзей. Но, возможно, кто-то из них еще не понял всей глубины основ нашей «Организации». Есть ли здесь все еще сомневающиеся в необходимости достижения состояния пацем? Есть ли сомневающиеся в истинности моих слов? - пастырь грозно «просканировал» весь зал. - Есть! Точно есть! - раздался голос позади Игната. Он вздрогнул от неожиданности и обернулся. Одна из женщин, тех самых, из ближайшего окружения покойной тетки, стояла, выпрямившись во весь рост, и обличающим жестом указывала на Игната. - Анна, вы уверены в этом? - пастырь хитро прищурил глаза. - Да, учитель. Я лично знаю этого человека. Он - племянник одного из наших самых верных приверженцев. Он сомневается, ему нужно помочь! Игнат вжался в кресло, пытаясь спрятаться от любопытствующих глаз. Взгляды всех собравшихся были прикованы к его персоне: люди оборачивались, привставали, вылезали в проход между рядами для того, чтобы увидеть того нечестивца, что сомневается в божественной составляющей бозона Хиггса. Игнат жалобно посмотрел на Филиппа, словно прося поддержки и заступничества, но тот только беспомощно развел руками. - Идите сюда, молодой человек! - позвал его пастырь. Такого поворота событий Игнат не ожидал. Это полностью выбивало его из намеченной колеи, не позволяя действовать по собственному сценарию, а он очень не любил быть застигнутым врасплох. Сзади его стали тормошить за плечи со словами: - Иди! Иди, давай! Подобное ощущение складывается в том случае, когда на прошлых двух уроках ты отвечал два раза подряд, и, заполучив хорошие оценки, сидишь себе, абсолютно не подготовившись и расслабившись. И вдруг бдительный преподаватель снова вызывает тебя к доске: все это нелогично, неправильно - и ты выходишь на всеобщее обозрение, даже не зная темы урока. Не заставляя себя долго ждать, Игнат поднялся с насиженного места, одернул рубашку и направился к сцене. Все это время пастырь не сводил с него проницательного взгляда, отставив правую руку с бамбуковой тростью в сторону, а левой почесывая полосатую бороду. Легкой, слегка