екунды решил подчиниться неписаным правилам и не хватать быка за рога. Он мог бы оказать достойный отпор, но тогда двери секты оказались бы для него закрыты навсегда, и сдержать свое обещание, данное другу, не представилось бы возможным. А Игнат был человек своего слова, поэтому он ухватился за протянутую руку и быстро поднялся с пола. Зал загудел от бурных аплодисментов. - Ты все еще продолжаешь в чем-то сомневаться? - спросил пастырь, вполоборота повернувшись к Игнату. Тот был так огорошен событиями, что не нашел ничего другого, как отвечать то, чего от него хотят. - Нет, я уже ни в чем не сомневаюсь. Мы все - частицы Бога. Пастырь вышел на край сцены и развел руки в стороны. - Вы слышали, друзья мои? Сейчас на ваших глазах свершилось чудо! Игнат проникся нашими словами, и все его сомнения рассеялись! Поздравим же его! - и он начал аплодировать, подначивая зал к действию. В ушах шумело, а перед глазами плясали блуждающие огоньки, когда Игнат спускался со сцены и еле передвигал ногами по ковровой дорожке, стремясь попасть на свое место. Отовсюду слышались поздравления, люди вскакивали со своих кресел, пожимали руки и ободряюще похлопывали его по плечам. Все вокруг было странно, до отупения просто и неожиданно. Когда Игнат, наконец, опустился на сиденье, сзади он услышал тихий шепот. Он был настолько ядовит, что разъедал барабанные перепонки, а желчные слова поражали мозг: - Ну как? Понравилось? Игнат заставил себя растянуть губы таким образом, чтобы в его улыбке не было ни капли боли, ни капли удивления или подавленности, обернулся, обхватив спинку кресла, и смело посмотрел в глаза обеим женщинам: - Мне очень понравилось, почаще бы так. Есть такие люди, выражение лиц которых за доли секунды меняется в зависимости от того, в каком они настроении, оно меняется настолько резко, что со стороны это кажется очень смешным. Вот и сейчас, произнося свои мерзкие слова, женщина саркастично улыбалась, а, получив ответ, мало того, что она перестала это делать, так еще и уголки ее губ моментально сползли вниз. Игнат хохотнул и отвернулся. - Ты как? - спросил Филипп. - Да ничего, - махнул рукой Игнат, - только все как-то непонятно. - Посмотри на детей, - Филипп указал Игнату ряд, где сидели малыши. - Они не шумят, не бегают, просто сидят и смотрят. - И что? - не понял его Игнат. - А то, что в их возрасте так себя не ведут. Детей явно чем-то опоили, чтобы те сидели спокойно. Игнат не знал, что на это ответить. Он просто пожал плечами, ему очень хотелось домой, но семинар все еще продолжался. На сцену вышла высокая немолодая женщина в длинном светлом платье и низким приятным голосом начала объяснять, каким именно образом нужно входить в состояние пацем. Из ее лекции Игнат понял одно: если достигнуть этого пацема, то перестанешь быть восприимчивым ко всем болезням и другим подобным невзгодам, потому что в этом состоянии бедам просто не за что зацепить человека. Голос ее был мягким, тягучим, плавно убаюкивающим. Люди сидели тихо, не сводя с нее умиленных взглядов. Было что-то необычное в переходе от громких будоражащих фраз предыдущего оратора к тихим и спокойным словам новой проповедницы. В какой-то момент Игнату показалось, что от женщины на сцене исходит неестественное свечение. Как будто солнце стояло у нее за спиной, трепетно окутывая всю ее фигуру своими лучами. Игнат перевел взгляд на Филиппа, нервно постукивающего кроссовкой по полу, потом опять на женщину - свечение не исчезло, напротив, оно разгорелось еще сильнее. Оно непрерывно росло и двигалось по сцене вместе с женской фигурой. Игнат пихнул Филиппа локтем: - Ты это видишь? - Что? - не понял тот. - Ауру, свечение, сам не понимаю. Филипп помахал ладонью с растопыренными пальцами перед его лицом. - Ты еще в первый раз на лекции, а уже поддался влиянию. Легко же тебя загипнотизировать, - усмехнулся Филипп. - Никто меня не загипнотизировал. И я не в трансе. Я тут вообще пострадавшая сторона, - Игнат потер болевшие от ударов покрасневшие пальцы. - И как это палка о тебя не сломалась, - не унимался Филипп. - Сам удивляюсь, - Игнат принялся поправлять кудри, выпавшие из-под резинки, - и меня тоже нелегко сломать, я живучий гад, всегда выживу и выползу. Боль только сейчас начала давать о себе знать. В состоянии стресса Игнат никогда ее не чувствовал: он ли бил или били его - никогда громадный выброс адреналина не позволял сломиться под чьим-нибудь упорным натиском. Ни теперь, ни тогда, когда его, еще новоиспеченного новобранца, избивали кирзовыми сапогами, требуя отдать пластиковую карту, на которую ему мать перечисляла деньги. Ни крика, ни мольбы о пощаде. Никогда. Не верь, не бойся, не проси - эта фраза всегда жила в его сознании и, в основном, руководила его действиями по жизни. - Сейчас закончится семинар, и мы подойдем к Лизе, сделаем вид, что очень заинтересовались всем этим, - быстро заговорил он на ухо Филиппу, - посмотрим, что из этого выйдет. Тот молча кивнул головой. Наконец, затянувшийся на полтора часа семинар подошел к концу. Пастырь Трофимов и проповедница в длинном платье вышли на сцену, держась за руки, и поздравили всех с очередным шагом навстречу «частице Бога» и осознанию состоянии пацем. Люди начали постепенно расходиться, делясь друг с другом своими впечатлениями, и выглядели вполне довольными состоявшимся мероприятием. Филипп метнулся наперерез Лизе, боясь упустить ее из виду. - Что еще? - резко бросила она вместо приветствия. В руках Лиза нервно теребила маленькую сумочку, то и дело беспокойно поглядывая на своих «подружек», стоявших здесь же, в двух шагах. - Здравствуй, Лиза, - с мимолетной улыбкой Игнат вынырнул из-за спины Филиппа, - у вас замечательная организация! Все очень душевно и доходчиво объясняется. Взгляд Лизы смягчился. Она махнула рукой своим подругам, давая понять, что опасности нет и они могут идти. Краем глаза Филипп уловил, что та самая «надзирательница», словно цыплят, подгоняя детей впереди себя, вышла из зала. Лиза шагу не сделала в сторону дочери, даже не взглянула на нее. Игнат смотрел на супругу своего товарища и совсем ее не узнавал: она как будто высохла, ожесточилась, абстрагировалась ото всего, что не касалось ее нынешнего образа жизни. Взгляд стал колким, подозрительным, а движения - дерганными и неуверенными. По-видимому, она уже сожалела о том, что отпустила свое окружение, и теперь чувствовала себя неуютно. - Лиза, а куда увели... - начал было Филипп, но каблук туфли Игната, аккуратно опущенный на носок его кроссовки, заставил оборвать неправильную фразу. - А куда ушел пастырь Трофимов? - встрял Игнат, перебивая друга. - Мне очень хотелось узнать побольше о бозоне Хиггса. У меня тетушка в вашей организации состояла, мне все рассказывала и рассказывала, да вот умерла недавно. А я уже привык слушать. Так как? Ты можешь договориться насчет меня? - Я бы тоже поучаствовал за компанию, - робко добавил Филипп, боясь все испортить. На лице Лизы читалось недоверие, которое она испытывала к мужчинам, в особенности к своему мужу. Она не верила в то, что Филипп, угрожающий разнести все здание «Организации» в щепки на прошлой неделе, теперь смирился и решил поменять свою точку зрения. Игнат молчал, глядя Лизе прямо в глаза в ожидании ее решения, а Филипп упорно разглядывал край ковровой дорожки, который замахрился и выглядел неопрятно. Положение спас сам пастырь, выплывший, как большой крейсер, откуда-то из глубины служебного помещения. Он был без трости, позволяя рукам без дела болтаться вдоль туловища. Увидев его, Игнат постарался не выдать своего волнения, вонзив короткие ногти в ладони. - Проводим мирную беседу? - пастырь фальшиво улыбнулся и подхватил под руки Лизу и Филиппа. Игнат остался стоять один, как раз напротив растерявшейся внезапным появлением пастыря пары. Лиза быстро освободилась от обхватившей ее локоть руки и что-то быстро зашептала Андрею. Тот терпеливо выслушал ее, и белозубая улыбка все это время не сходила с его лица. - Иди, Лизонька, к себе, я тут сам разберусь с молодыми людьми, - сказал он, слегка подталкивая ее в сторону выхода. Лиза метнула суровый взгляд в сторону мужа, полностью игнорировала Игната, слегка склонила голову перед пастырем и торопливо пошла к распахнутым дверям. Зал практически опустел. Трофимов подошел к стене, на которой висело множество фотографий различного размера, и подозвал мужчин к себе. Игнат с Филиппом послушно приблизились и начали с деланным интересом разглядывать цветные снимки. И чем дольше они разглядывали, тем больше их интерес сменялся на неподдельный: то тут, то там мелькали лица известных политиков и звезд эстрады. Некоторые - в компании пастыря Трофимова. Попадались и совершенно незнакомые лица. - Вот видите, какие люди оказывают нам поддержку, - самодовольно хвастался Трофимов. Возможно, большинство всех знаменитостей понятия не имело, с кем фотографируется вообще, а возможно, и состояло в «Организации», оказывая ей активную финансовую поддержку. Ни Игнат, ни Филипп этого не знали, н