Сари наклонила голову, и волосы закрыли ей лицо.
— Тебя это волнует? Ты беспокоишься, будет ли у меня ребенок?
— Папа считает, что, возможно, это так…
Наступило молчание. Прошумел в ветвях ветер, громко прокричала птица. Где-то гудели полчища комаров.
— Так ты беременна? — шепотом спросила Мэрилин.
Сари уставилась неподвижным взглядом в отдаленную точку.
— У меня небольшая задержка. И чувствую я себя неважно.
— Мы сходим к доктору, — решительно сказала Мэрилин.
Сари повернулась. Необычные, зеленоватые тени под глазами делали ее взгляд гипнотическим.
— Я схожу сама, — сказала Сари.
— Сари, я… Твой папа и я — мы хотим помочь тебе.
— Помочь сделать аборт?
— Надеюсь, я уже тебе объяснила. Восемнадцатое апреля тысяча девятьсот сорок третьего года — вот дата, которую я никогда не смогу забыть.
Сари задумалась, и лицо ее еще больше заострилось. Сейчас она очень напоминала Линка. Боже мой, какой узел, подумала Мэрилин. Какой ужасный, невообразимый клубок разматывается в течение всей моей жизни.
— Папа устроит шум… Ты ведь знаешь, как он ко мне относится, — сдавленным, дрожащим голосом проговорила Сари.
Слова дочери прозвучали, как плач по потерянной любви, как осознание полной безнадежности — и одновременно, как согласие на родительскую помощь. Мэрилин дотронулась до опущенных плеч Сари.
— Доченька, разве ты не заметила, что он стал посещать церковь? Он не оттолкнет тебя.
Новое облачко набежало на солнце. Сари наклонилась и поцеловала мать в щеку.
— А это я чем заслужила? — спросила Мэрилин.
— Это за то, что не стала говорить, что можно заставить Чарльза жениться на мне.
Мэрилин даже не подумала о возможности брака. Того, что второй бабушкой еще не рожденного ребенка станет Алфея, для нее уже было более чем достаточно.
65
В тот же день мать и дочь отправились в Беверли Хиллз. Кабинет доктора Дэша, гинеколога Мэрилин, который считался лучшим в городе, как и раньше, размещался в белокаменном здании на Бедфорд-драйв. (В этом же здании практиковал и психиатр — доктор Бухманн, к которому периодически обращалась за консультациями Рой.)
В богато обставленной приемной ожидали женщины, находящиеся на разных стадиях беременности. Хотя Сари не была записана на прием, сестра, чье имя значилось в списке лиц, которым Ферно слали рождественские открытки, незаметно провела ее в смотровой кабинет.
Сидя между двумя женщинами на последних месяцах беременности, Мэрилин спрятала лицо за журналом «Космополитэн». Она не читала. Ее душила элементарная, животная ненависть. Сжимая пальцами глянцевую обложку, она думала: я способна собственными руками задушить обоих — и Алфею, и Чарльза.
— Мисс Фэрберн? — Сестра с толстыми ногами поманила ее к себе. — Мисс Фэрберн, вас хочет видеть доктор.
Сидя за одним столом с Мэрилин и Сари, доктор зачитал результаты лабораторных анализов и сурово добавил, что, хотя он против прерывания беременности, если это не диктуется соображениями здоровья, тем не менее, учитывая анемичность и не по возрасту малый вес Сари, он предлагает им напрашивающийся выход.
В двадцать минут шестого мать и дочь покинули кабинет врача. Обе молчали. Под ярким предвечерним солнцем бледность Сари была особенно заметна. У Мэрилин тоже было расстроенное лицо, но ее глаза прятались за темными очками. В элегантных белых брюках, накинув на голову шарф, знаменитая Рейн Фэрберн сумела сохранить инкогнито, уподобившись вестсайдской матроне, сопровождающей отпрыска обслуживаемого ею семейства в магазин.
Они молчали, пока не дошли до автостоянки. Там Сари остановилась и заявила:
— Я хочу съездить в «Патрицию».
Мэрилин заморгала глазами, решив, что плохо расслышала.
— В «Патрицию»?
— Я хочу провести ночь с тетей Рой, — сказала Сари.
— Сейчас? Доченька, разве ты не поняла, что сказал доктор Дэш?
— Что я беременна.
— Да, но он считает, что… возможно… твое состояние… — Мэрилин замолчала. Я веду себя, как моя мама, подумала она. У нее появилось внезапное желание обнять эту худенькую девочку, упасть перед ней на колени прямо на тротуаре и попросить прощения.
— Я сказала тебе. Аборта не будет.
— Ты не совсем правильно меня поняла… Просто мы должны обсудить ситуацию с отцом.
— Я должна иметь собственную голову, — ответила Сари.
Мэрилин ощутила горький привкус во рту. Меня покидает мой второй ребенок, подумала она. Но Сари выглядела такой измученной, что Мэрилин не стала ей возражать.