Чарльз смотрел покрасневшими глазами на Рой, в них были спокойствие и приказ.
Смущенно заморгав, Рой опустила глаза. В ней до сих пор была жива верность старой дружбе.
— Рой! — снова обратился к ней Чарльз. — Так что она сказала?
— Она была страшно расстроена.
— Но должна же была она дать какие-то вразумительные объяснения.
— Дай мне припомнить, — сказала Рой. Начиная со вчерашнего дня, она тысячу раз мысленно проходила по этому заминированному полю. — Вначале я предложила ей кофе… Она отказалась. Затем она сказала, что хотела меня повидать. Но ничего особенного она не говорила. Когда Алфея приезжала в город, мы регулярно встречались.
— Пока все это не выглядит странным или экстравагантным.
— Но странное все-таки было. Одежда на ней была мятая. А ведь она всегда безупречно одевалась. Я никогда не видела ее такой. Сари тоже говорит, что она была очень странной.
— Сари? — Чарльз быстро отвернулся, однако Рой успела заметить, как дернулось его веко.
— Сари была в тот момент у меня. Мы собирались ехать на поздний завтрак к моей сестре, и она тут же уехала. Алфея поинтересовалась, уехала Сари или нет. Было такое впечатление, что она не совсем понимает, что происходит.
— Она чувствовала себя хорошо в Стокгольме, но пробыла там всего два дня… Это были рабочие дни, и я не мог уделить ей достаточно внимания. Мы собирались съездить в уик-энд на озеро Сильон. Я снял там дом. А потом… она вдруг уехала. Ничего не сказала ни слугам, никому. Это было не похоже на нее, но я решил, что, по-видимому, она встретила друзей и вскоре даст мне знать. Мне надо было попытаться найти ее.
Они прошли полквартала в молчании.
— Какая-то бессмыслица! — нарушил молчание Чарльз.
— Она была в стрессе.
— Я понимаю, но зачем брать с собой пистолет, идя на встречу с вами? Должно быть, она намерена была так или иначе пустить его в ход.
Рой покачала головой.
— Не стоит искать этому какое-то рациональное объяснение, Чарльз. Смерть в семье — это тяжелейшая травма. Всякий может сорваться… Поверь мне, я это знаю… Она была вне себя и не отдавала отчета в том, что и почему делает.
Алфея, старинная подруга, старый враг, одна из Большой Двойки, даже в могиле ты можешь быть уверена, что Рой Уэйс Хорак, известная также как мисс Верное Сердце, всегда хранит чужие секреты.
Внезапно к стыду своему Рой почувствовала, что у нее подкосились ноги. Она уцепилась за крепкую мужскую руку.
— Когда похороны?
— Мы отправляем ее на восток, где у нас семейное кладбище, — ответил Чарльз. — Сразу после возвращения в «Бельведер» я уезжаю.
— Ты разговаривал с Сари?
— Я звонил ей… Ее не было, — бесстрастным тоном сказал он.
Рой крепко сжала его руку, замедляя движение. Палисандровое дерево склонилось над тротуаром, усыпав пурпурными цветами землю.
— Наверно, она была в старой хижине… Она будет страшно разочарована, если не сможет… выразить тебе сочувствие.
— Честно говоря, мне не хотелось бы спекулировать этой ситуацией.
— Я думала, что у вас двоих все идет ладно.
— Боюсь, что говорить о двоих здесь не приходится, — мрачно сказал Чарльз. — Она отменила поездку в Стокгольм.
— Она говорила мне, что боялась помешать твоей работе.
— Конечно, мне приходится много ездить, но она должна была понять, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы побыть с ней и ее кузиной.
— Племянницей, — механически поправила Рой, подавив в себе смешок. — Она думает, что он не хочет ее, он думает, что она не хочет его. Какие мы мастера усложнять себе жизнь!
— Чарльз, Сари думает, что ты избегаешь ее.
— Это она вам сказала?
— Я пыталась ее переубедить, но она не желает прислушиваться к разумным словам.
— Она человек чувств, — констатировал Чарльз.
— Послушай, Чарльз, я хотела поговорить с тобой, хотя ты можешь подумать, что я сую нос не в свое дело. Сари сходит по тебе с ума, но боится, что окажет на тебя давление, если признается, что беременна.
Чарльз непонимающе уставился на Рой покрасневшими глазами.
— Она беременна, — повторила Рой.
— И ничего мне не сказала!
— Она не хочет связывать тебя.
— Она никаких глупостей не наделала?
— Ой, Чарльз, ты должен знать Сари.
— Рой, неужели она в самом деле считала, что я не хочу ее видеть? — каким-то по-юношески звонким голосом произнес он.
— А что здесь странного? Ты ведь то же самое думал.
Он сжал губы — признак напряженной работы мысли. Рой улыбнулась, чувствуя, что у нее увлажнились глаза. Именно так выглядел Джерри, когда писал картины.