— Я проезжал здесь днем, — сказал Курт. — Здесь находится новый гостиничный комплекс с полями для гольфа.
Чернокожий портье, которому были знакомы их лица по телевизионным новостям и из газет, приветствовал Курта и Гонору:
— Добро пожаловать в Джефферсониан, миссис и мистер Айвари. Хотите получить номер или отдельный домик?
Трехкомнатный домик был оборудован всем необходимым. Его интерьер, выдержанный в бело-голубых тонах, ласкал глаз. Гонора позвонила в вашингтонскую гостиницу и оставила сообщение для Джоселин. Она смотрела на широкую кровать и представляла, как будет спать на ней в объятиях Курта.
— По-прежнему спишь с открытыми окнами? — спросил он.
— Да. — Гонора зевнула.
— Устала?
— Очень.
Они легли на холодные простыни и, крепко обняв друг друга, уснули.
— Курт, — позвала Гонора.
Курт заворочался и что-то промычал.
— Курт, — Гонора потрясла его за плечо.
— Что? — Курт повернулся к ней лицом.
— Ты стонешь во сне. Тебе приснилось что-то ужасное? — Гонора погладила его по голове.
— Мне каждую ночь снятся кошмары.
— Это связано со слушанием?
— Нет, с женщиной. — Курт прижался щекой к плечу Гоноры.
— Так что же тебе снилось?
— Отель «Мамония» и прекрасная английская женщина, которая обвиняет бывшего австрийского беспризорника во всех смертных грехах, выставляя его настоящим фашистским гауляйтером.
— Курт, ничего подобного я не делала.
— Ты спросила, что мне снилось, и я ответил.
— Но это несправедливо.
— Мы не заказываем наши сны.
Гонора поцеловала его глаза. Курт еще крепче прижался к ней.
— Я уже забыл, какая чудесная у тебя кожа. Она нежнее шелка.
«Нежнее шелка, — подумала Гонора, — интересно, какая же кожа у Марвы Лей и других молодых девушек, с которыми он спал?»
Руки Курта ласкали ее грудь. Их прикосновение возбудило ее.
Они занялись любовью.
Утром они проснулись под шум дождя. Гонора и Курт стояли у окна и смотрели на пруд, по которому плавали утки с выводками утят.
Позже они отправились в магазин. Гонора набрала полную корзину продуктов: хлеб, яйца, бекон, овечий сыр, салат, горошек и другую зелень. Курт также внес свою лепту, купив банку черной икры, французский паштет, несколько банок корнишонов, печенье, бисквиты, мороженое, несколько бутылок марочного вина и новый роман Ирвина Шоу для Гоноры.
— Курт, ты накупил продуктов на месяц, — заметила Гонора.
— Ты, наверное, уже забыла, какой у меня аппетит?
Они вернулись домой, и Курт затопил камин. Обхватив руками колени, Гонора задумчиво смотрела на огонь. Курт лежал у ее ног.
Целый день под шум дождя они любили друг друга.
На следующий день, в воскресенье, установилась теплая майская погода. Небо было ясным и чистым. Гонора и Курт решили отправиться на прогулку.
Лесная тропинка привела их к коневодческой ферме. Породистая кобылка с черной гривой отделилась от табуна и подошла к тому месту, где стояли Гонора и Курт. Гонора сорвала пучок травы и просунула его между жердинами ограждения.
— Как жаль, что у нас нет сахара, чтобы угостить эту черную красавицу, — сказала она.
— Мы купим ее, — сказал Курт. — Она будет хорошим подарком для Лиззи.
Сердце Гоноры радостно забилось.
— Лиззи еще надо окончить школу, — ответила она.
— Она может окончить ее и здесь. Я думаю, слушания продлятся еще пару дней, и мы сможем слетать в Лондон и забрать ее.
— Мне сделали два выгодных предложения по оформлению ландшафта. — Об этом Ви сообщила ей по телефону.
— Гонора, я не понимаю, в чем проблема? Ты можешь отказаться от заказов и порекомендовать им кого-нибудь другого.
— Курт, эта работа доставляет мне огромное удовольствие. Я чувствую себя нужной.
— Ты нужна мне, а это главное.
— Но работа стала частью моей жизни, и я не могу отказаться от нее. Если бы не она, я бы умерла от тоски по тебе.
— Может, тебя кто-то держит в Лондоне? Мужчина или женщина?
— Курт, не будь циником.
— Извини, я не хотел обидеть тебя. Из вечно мечтающей женщины ты превратилась в деловую особу. Раньше мне казалось, что я живу со спящей красавицей.
— Я всегда чувствовала себя никому не нужной вещью.
Курт взял ее за руку.
— Пусть я виноват перед тобой, но, видит Бог, ты нужна мне и всегда была нужна. До тебя я был холодным негодяем, все тем же беспризорным хулиганом. Благодаря тебе мое сердце оттаяло, я стал чище, лучше. Разве ты до сих пор не поняла, как я соскучился по тебе?