— Курт, сейчас речь не о тебе. Неужели ты не понимаешь, почему я хочу работать?
— Нет.
— Постарайся понять. Мы, сестры Силвандер, всегда мечтали сделать хорошую карьеру. Я, конечно, не такая сообразительная, как Кристал и Джосс, но у меня оказался талант дизайнера по ландшафту. Людям нравится моя работа, а мне она приносит глубокое удовлетворение.
— А я, глупец, всегда считал, что работа должна приносить деньги.
— Конечно, и деньги тоже, но в первую очередь удовлетворение. Дорогой, я не хочу обидеть тебя, просто стараюсь объяснить, что я чувствую, чем живу.
— Может, ты все еще не можешь простить мне Александра?
Слова прощения уже готовы были сорваться с языка Гоноры, но она чувствовала, что должна сказать правду. — Я больше не виню тебя, Курт, но знать, что у вас с Кристал общий сын, — для меня пытка. Я до сих пор не могу прийти в себя.
— Значит, ты вернешься в Англию?
— Курт, почему ты не хочешь понять меня? Мое возвращение не связано ни с каким мужчиной — я слишком люблю тебя, но работа есть работа, и я ничего не могу с собой поделать. У меня, как и у тебя, есть обязательства.
Глаза Курта сузились, и Гоноре показалось, что он сейчас скажет: «Или я, или работа. При чем здесь твои ландшафты, твоя независимость?»
Однако Курт сказал только:
— Если бы ты знала, как нужна мне. — Он тяжело вздохнул.
Гонора взяла руки Курта в свои и расцеловала каждый его палец.
— Откровенно говоря, я пока не знаю, как связать две вещи — тебя и мою работу. Мне и не снилось, что мы опять будем вместе.
— Узнаю свою жену. Тебе всегда чудится самое плохое.
Взявшись за руки, они зашагали по тропинке.
— Спасибо, Курт, — сказала Гонора.
— За что?
— За то, что не стал высмеивать меня.
— Прошедшие годы кое-чему меня научили. Теперь я знаю, как вести себя с тобой. — Курт рассмеялся. — Зачем мы теряем время?
— Куда поедем — к тебе или ко мне?
— Знаешь, Гонора, ты стала еще более чувственной женщиной.
Вечером они сидели на террасе и наблюдали заход солнца. На темнеющем небе появился серп луны.
— Когда мы были детьми, — сказала Гонора, — то всегда, глядя на рождающуюся луну, загадывали желание.
— Что ты загадала сейчас?
— Остаться здесь с тобой навсегда.
Курт встал и вошел в дом. Гонора слышала, как он говорил портье, что они останутся еще на одну ночь.
— Мы можем выехать завтра в семь утра, — сказал он, выходя из дома. — У нас будет достаточно времени, чтобы заехать в гостиницу, переодеться и успеть на слушание.
Обнявшись, они сидели, молча гладя на небо.
— Курт, ты встречался с Александром? — спросила Гонора.
— У меня только один ребенок — Лиззи.
— Это софистика.
— Я не хочу знать о нем, — голос Курта стал хриплым. — Он самый настоящий психопат. До меня дошли слухи, что он переспал со всеми женщинами штата. По сравнению с его похождениями мои грехи ничтожны. Говорят, он отправил своего брата, очень талантливого инженера, в Новую Гвинею на целых десять лет. Он большой мастак на всякие грязные делишки и делает это просто ради забавы. Я уверен, что он специально приехал в Марракеш, чтобы разлучить нас.
— Но, Курт, когда Александр рассказывал мне о вас, я видела, что он страдает.
Курт тяжело вздохнул. Перед его глазами вновь встала картина — он и Кристал, пьяные, на мокрой траве. Неужели ему суждено помнить об этом до последнего своего часа?
Глава 64
Вечером в пятницу Джоселин села в такси и отправилась на Висконсин-авеню в Джорджтауне, где, как она знала, находился ночной клуб, в котором исполняли джазовую музыку. В клубе было много народу, но никто ни к кому не приставал, так как здесь собрались истинные ценители джаза.
Около трех утра она вернулась в гостиницу, разгоряченная музыкой и графином сухого белого вина. Открыв дверь, Джоселин вошла в комнату, которую делила с Гонорой. На прикроватных тумбочках горели ночники, но сестры в комнате не было.
— Гонора, где ты, Гонора? — закричала Джоселин и прошла в ванную комнату. На краю ванной висела кофточка, которая была на Гоноре перед ее уходом, на подзеркальнике стояли открытые дезодорант и одеколон.
Дверь в комнату Курта, расположенную через холл, была приоткрыта. Джоселин на цыпочках подошла к ней и в нерешительности остановилась — вдруг Курт подумает, что она вновь домогается его?
Из комнаты не доносилось ни звука. Определенно Курта там не было. «Значит, они ушли вместе», — подумала Джоселин. Она чувствовала себя так, будто на нее вылили ушат холодной воды. «Но почему это меня так потрясло, — продолжала размышлять Джоселин, — разве не я сама способствовала тому, чтобы они были вместе? Почему мне кажется, что меня предали? И почему эти двое не могут быть вместе?» С этими мыслями Джоселин легла в постель и вскоре заснула.