Улыбнувшись, он бросил на нее быстрый, но внимательный взгляд, что заставило ее покраснеть еще больше. Затем незнакомец заглянул в ее темные, как вишни, глаза, за которые отец звал ее «моя португалочка».
— Скажите мне, — попросил незнакомец, глядя через комнату на собравшихся в гостиной людей, — если оригинальность не представляется вам положительной чертой характера, то какого вы мнения о них? Отличительная черта этих людей — стяжательство, хотя никто из них в этом не признается.
— Осмелюсь заметить, что это непременный ингредиент хорошей жизни, — отпарировала Гонора.
— Глупости. Мне кажется, вы совершенно не меркантильны.
— О нет! Просто я стараюсь называть вещи своими именами. Как хорошо, когда тебе не приходится бегать в поисках работы.
Он с интересом посмотрел на нее.
— Искать работу? Вы не производите впечатления девушки, стремящейся сделать карьеру.
— Однако я пытаюсь. — Голос Гоноры, мягкий и нежный, дрогнул. Всегда неуверенная в себе, она абсолютно терялась, когда приходила в агентство по найму.
— О чем вы задумались?
— Просто витаю в облаках. — Гонора овладела собой.
— Думали о работе, — незнакомец весело рассмеялся. — Во всяком случае, я никогда не поверю, что вас интересуют только деньги. С такими глазами, как ваши, невозможно быть стяжательницей, Моника Силвандер.
Он знает, кто она! Девушка почувствовала себя задетой.
— Мне нужно было сразу представиться, — заметил он с легким шутливым поклоном. — Я Курт Айвари[1]. Моя фамилия звучит так же, как и название материала, из которого сделаны эти клавиши. — Он слегка коснулся пальцами клавиш, и они зазвучали.
— Я Гонора, — прошептала девушка.
— Что?
— Я не Моника, а Гонора.
— Гонора, я работаю у мистера Талботта. Он попросил меня сказать вам, что его машина отвезет вас с сестрой домой.
Так вот откуда он знает ее. Все так просто, а она-то думала!
— В этом нет никакой необходимости, — ответила она почти резко.
— Вы рассердились?
— Я не хочу обсуждать это с вами.
Курт внимательно посмотрел на нее.
— Нет, вы не рассержены, вы смущены.
Гонора почувствовала, что краснеет.
— Дядя Гидеон очень добр к нам, но мы с сестрой хотели прогуляться.
— Не будем спорить. Дядя хочет, чтобы вас отвезли домой, а его решения не обсуждаются. — Несмотря на насмешливый тон, в его голосе чувствовалось уважение. Курт тронул струну арфы, раздался долгий, протяжный звук. — Я считал, что Ленглей сильно преувеличивает, рассказывая о своих дочерях. Сейчас я понимаю, что ошибался.
— Вы знаете папу… вы знакомы с моим отцом?
— Я же сказал вам, что я инженер.
— Простите. Как глупо с моей стороны. Конечно, вы должны знать его.
— Он вами очень гордится и называет «мои три грации».
— О, Курт, — прервал его женский голос, — Курт.
Прислонившись к косяку двери, на них смотрела изящная молодая женщина. Она была одета в длинное, доходящее до щиколоток платье с узким лифом и широкой юбкой. Она была почти безгрудой. Каштановые волосы женщины были стянуты узлом на затылке. В длинных пальцах дымилась сигарета. Она не была красивой — впалые щеки и выдающаяся вперед челюсть не способствовали этому, — но она была похожа на герцогиню Виндзорскую, и как в герцогине, в ней был особый шик.
— Ну-ну… — протянул Курт, — итак, ты наконец решилась на это.
— Дорогой, я пила чай, затем снова чай. Какая скука. Мама сказала мне, что ты появился совсем недавно. — Судя по манере говорить, выделяя отдельные слова, молодая особа была американкой. Гонора почувствовала свою незначительность.
— Я был в нашей компании в Окленде, — ответил Курт. — Имоджин, это племянница миссис Талботт, Гонора Силвандер. Гонора, разрешите представить вам Имоджин Бурдеттс.
— Примите мои соболезнования. Мне ужасно жаль вашу тетю, — сказала Имоджин почти небрежным тоном.
— Спасибо, но я никогда не видела ее.
— Гонора только что приехала из старушки Англии, — заметил Курт.
— Да, я это поняла по акценту. — Имоджин даже не взглянула на Гонору. — Курт, мама хочет поговорить с тобой. Я заявляю это официально, чтобы ты потом не смог сказать, что тебя не предупреждали.
— Теперь — долг зовет. — Кривая ухмылочка снова появилась на его губах. Курт посмотрел на Гонору. — Уверен, что мы как-нибудь столкнемся с вами снова.