— Собрались на прогулку, мисс? Подходящий сегодня денек для этого. Но почему же вы одна? Такая красивая леди не должна гулять в одиночестве. Разве нет у вас на примете приятного джентльмена, который бы мог составить вам компанию? — улыбнулась женщина и многозначительно кивнула в сторону стоявших у причала яхт.
Какая поразительная осведомленность, подумала Розамунда. Но женщина держалась так мило и доброжелательно, что на нее невозможно было сердиться.
— О, мне не будет скучно, миссис Банс. Иногда приятно побыть в одиночестве, — сказала девушка, но такое объяснение не удовлетворило женщину.
— Нельзя сторониться молодых людей, особенно в вашем возрасте, — назидательно заявила она. — Знаете, что вам сейчас надо делать? Развлекаться, веселиться, пока есть такая возможность. Это недолго протянется. Вот замуж выйдете, детки пойдут... — Она удрученно покачала головой, но выглядела при этом такой довольной, что Розамунда не могла сдержать смех.
— Что-то не похоже, чтобы вас такое положение дел не устраивало.
— Ах, у меня никогда не было времени на развлечения, всегда приходилось тяжело трудиться, — объяснила миссис Бане. — С самого детства. Моя мать рано умерла, я была старшей из пяти детей. Но вам, мисс, — только не обижайтесь на меня — вам, скорее всего, будет не под силу тяжелая работа.
А-а, это, судя по всему, очередная попытка прозондировать почву, догадалась Розамунда и поспешила закончить беседу:
— Вообще-то я очень выносливая, у меня обманчивая внешность. Ну, мне пора, пойду пройдусь.
— Загляните ко мне на обратном пути, я угощу вас теплым хлебом, — ласково сказала миссис Банс.
От одной мысли об ароматном куске хлеба у Розамунды потекли слюнки. Вспомнив о своем намерении похудеть, девушка хотела отказаться, но потом решила порадовать Джона свежевыпеченной буханкой хлеба.
Через полтора часа вконец обессилевшая Розамунда вновь была у шлюза. Яблоки не утолили голод, а лишь раздразнили аппетит. Ноги ныли от непривычной нагрузки. Девушка расстроилась: может, она действительно не такая уж выносливая... Но ведь она никогда не давала себе поблажки, работая в салоне! Хотя это, конечно, весьма специфическая работа...
«Боже мой, да я просто-напросто слабенькое тепличное растение, — пришлось признать Розамунде с горечью. — С ума сойти, пешком разучилась ходить: все на машине, на машине... Ладно, придется взяться за ум! Я не намерена оставаться на задворках жизни из-за своей изнеженности».
С трудом передвигая ноги, девушка добралась до причала. На палубе «Семи звезд» никого не было. Прижимая к груди все еще теплую буханку, Розамунда поднялась на яхту. Джон работал в гостиной. Весь стол был завален страницами рукописи. Молодой человек выглядел бледным и измученным. Время от времени он перебирал отпечатанные листочки неоконченной пьесы, будто отчаялся разыскать в этом бумажном хламе хоть что-нибудь, заслуживающее внимания.
— Как дела? — вяло приветствовал он гостью. И голос, и лицо его выражали крайнюю усталость. — Уже вернулась?
— Да, — бодро ответила Розамунда, решив не поддаваться унынию. — Посмотри, что я принесла. — Она положила на стол аппетитную буханку хлеба. — Ты сейчас решишь, что я сошла с ума. После всего, что наговорила о диете, я собираюсь съесть огромный кусок этого божественного хлеба. Я просто умираю с голоду! Могу с тобой поделиться, если все достанется мне одной — я лопну!
— Если честно, мне не очень хочется... — Джон внимательно посмотрел на хлеб. — Выглядит и пахнет неплохо...
Через несколько минут они сидели рядышком на нагретой солнцем палубе и уплетали за обе щеки большие теплые куски, отрывая их руками от буханки. Джон сказал, что такой хлеб надо есть именно так: отломить кусочек, сверху положить масло и сыр и отправить в рот. Опасения Розамунды по поводу потребления лишних калорий оказались напрасными: львиную долю хлеба изничтожил Джон. Девушка с каким-то необъяснимым удовольствием наблюдала за молодым человеком. Оказывается, очень приятно видеть мужчину, который наслаждается вкусной едой. Но еще большее удовлетворение Розамунда испытывала от осознания своей причастности к этому маленькому празднику жизни. В глубине души девушка уже знала, кто является причиной ее тихой радости...
Потом они потягивали крепкий кофе, изредка перекидываясь словами. Неожиданно Джон проговорил с горечью в голосе:
— Черт побери, все не так, Розамунда! Можно спокойно выбросить всю мою писанину. Я утром просмотрел пьесу еще раз. Кошмар! Страшно длинная, с кучей ненужных персонажей, вся какая-то сырая, недоработанная...
Розамунда наклонилась и вытащила травинку, застрявшую в застежке сандалии. Мечтательно глядя вдаль, она спросила:
— Джон, почему ты решил стать драматургом, что определило твой выбор?
Он пожал плечами:
— Наверно, гипертрофированное самомнение и самонадеянность.
— Я имела в виду нечто другое, Джон. Мне хотелось узнать: почему ты решил, что это должна быть именно пьеса?
— Ну, потому... Потому что... А куда это ты, собственно говоря, клонишь?
Розамунда, обхватив колени руками, тихо покачивалась в такт своим мыслям.
— Ты видел прошлой зимой пьесу Фредерика Дейна «Викторина»?
— Вообще-то да. Только я не понимаю, как это связано с моими проблемами. — Джон заметно нервничал.
— Скоро узнаешь. И каково было твое впечатление?
— О, даже не знаю, что тебе сказать. — Он нахмурился, как будто пытался что-то вспомнить. — Сначала все было вроде ничего, но к концу первого действия мне показалось... — Он глубоко задумался, восстанавливая в памяти подробности того вечера.
— Да? — Розамунда решила напомнить о себе.
— Так или иначе, у меня сложилось впечатление, что в пьесе отсутствует что-то очень важное, — признался он наконец. — То, что делает художественное произведение ярким, рельефным, реалистичным. Спектакль получился скучным, схематичным.
— Точно, я так же тогда подумала, — кивнула Розамунда. — И решила еще раз перечитать книгу, на основе которой была создана пьеса. Книга просто великолепна! Мое первоначальное впечатление не изменилось!
Джон насторожился, а девушка, затаив дыхание, ждала, что он скажет.
— На что ты намекаешь, Розамунда? — спросил Джон, напряженно вглядываясь в лицо девушки.
— Я хочу сказать, что не всегда на основе первоклассной книги можно создать хорошую пьесу, — медленно произнесла девушка, четко выговаривая каждое слово. Джон должен уловить ее мысль. — Автор имеет больше возможностей воплотить свой творческий замысел именно в литературном произведении, а не в сценическом. Когда я вновь прочитала «Викторину», то поняла, что произошло. Из книги была заимствована лишь основа сюжета, выхолощенное произведение моментально лишилось яркой выразительности, живого содержания, — подробно изложила свое мнение Розамунда.
— Так ты думаешь, что я... — задумчиво протянул Джон.
— О, я не настолько самонадеянна, чтобы давать тебе советы. Но может быть, тебе стоит подумать о создании книги, а не пьесы?
Джон невероятно долго хранил молчание. Розамунда не смела взглянуть на него, решив, что вела себя глупо и несдержанно.
Внезапно Джон поднялся и, схватив девушку за плечи, рывком заставил ее тоже встать. Несколько мгновений молодые люди стояли лицом к лицу, крепко держась за руки. Потом он склонился к ней и нежно поцеловал в губы.
— Умница! — бросил он и, не проронив больше ни звука, исчез в гостиной.