Наконец мальчик начал читать:
— Львов… Петр… Владимирович? Дата рождения… Родители… так… Вот! Отец: Львов Владимир Павлович. — Он даже задохнулся. — Соврали?! Папка!
Львов с грустью и нежностью смотрел на этого пацана, столь непохожего на него.
От Натальи Петя унаследовал много. Но еще, наверное, не так уж мало и от своего настоящего, так сказать, биологического отца. Сколько бы сил и любви ни вкладывал Владимир в его воспитание, характер у Петьки ничуть не исправлялся. Наверное, такой уж набор генов передал ему тот подлец, недостойный звания мужчины, который бросил тяжело больную жену с младенцем на руках и больше никогда не объявлялся.
Мальчик взрослеет и, наверное, имеет право узнать, как обстоят дела. Хватит ли у него силенок достойно пережить это известие? Но ведь доброхоты все равно проболтались. Кто их, мерзавцев, за язык тянул?
— Пап, так они соврали! Вот сволочи!
— Сволочи — это точно, — кивнул Владимир. — Но они не соврали, Петя.
Петя завертел головой, как будто уворачиваясь от налетевшего на него роя пчел. Казалось, он не в силах переварить такой поток противоречивой информации.
— Значит, это ты… вы врали мне всегда! А как же… свидетельство?
— Его, Петя, при усыновлении переписывают в загсе заново.
— И вы мне не отец! Отправьте меня в детский дом тогда.
— Скажи… разве я такой уж плохой человек?
— Да нет. Хороший, чего там. Но…
— И какие же у тебя «но»?
— А на фиг я вам сдался! Я… во мне… чего вы хорошего нашли? Вон директриса при всех объявила, что Львов — отпетый.
— Ага! Все-таки Львов? Не Иванов, Петров, Сидоров? И не Собакевич?
— Ну… не знаю.
— Кстати, девичья фамилия твоей мамы Катенина. Через три года, при получении паспорта, можешь поменять. Если так уж категорически не хочешь быть моим сыном.
— Я разве говорил, что не хочу? Катенина… Петр Катенин… — Он как бы примерял к себе это новое созвучие. — А почему я никогда не знал?
— Но мама сменила фамилию, когда мы поженились. Хотела, чтобы все было так… как было. И я так хотел. И я был рад, что у меня появился сын.
— А сейчас?
— И сейчас рад.
— Но я вас извожу!
— Да уж, с тобой не соскучишься. А без тебя… соскучишься.
Петька кинул на приемного отца косой взгляд: не врет ли? Владимир не врал.
Пауза затягивалась, и тогда Львов-старший перевел разговор на другое:
— Мушкет-то зачем спер? Он же не в кондиции.
— Сам не знаю… Я ведь решил насовсем из дома уйти. Загнать хотел… старинная вещь… или просто сломать. Даже попробовал, но он крепкий!
— Естественно. Тогда мастера не халтурили, Их бы сразу из гильдии выкинули.
— Мушкет, — задумчиво произнес Петя. — А я думал, это просто ружье.
— Ха! Ружье! Да из такого сам д’Артаньян палил. Неудобно, правда: после каждого выстрела перезаряжать нужно. Поэтому мушкетеры все больше шпагами…
Мушкетеры, шпаги, фехтование… Ирина! Львова будто током ударило.
Он давно должен быть в больнице!
Владимир занервничал, и Петька уловил это. Гены генами, но, видно, за десять лет даже между неродными по крови людьми устанавливается какая-то тонкая связь, потому что сын задал вопрос — и почти попал в точку. Почти!
— Пап, а ты не женишься на этой…
Владимир вздрогнул: не вслух ли он только что произнес дорогое имя?
— На какой «этой»?
— На Зинаиде?
Такого раскатистого смеха, какой раздался вслед за этим, скверы на Самотеке никогда еще не слышали!
Может быть, именно этот хохот сотряс толстые многолетние деревья так, что почки вдруг полопались и на головы обоих Львовых посыпались липкие тополиные кожурки.
Петька присоединился к отцу — сначала робко, потом все громче и звонче:
— Ой, папка! Ой, не могу!
— А-ха-ха, на Зинаиде! Ну ты и брякнул, сын!
— Клаудиа… хи-хи-хи… Шиффер!
— Красавица! Неотразимая!
— Моя… хи-хи… мачеха!
— Моя… ха-ха… дражайшая супруга!
Тяжесть свалилась у обоих с плеч. И дышалось им так легко!
Какой же он ароматный, прогретый весенний воздух старых московских скверов!
— Руки вверх!
Приехавшие кузен с кузиной в ужасе шарахнулись к персидскому ковру и застыли с поднятыми руками.
В дверях стоял Петька с мушкетом наперевес и целился в них. За его спиной невозмутимо и одобрительно улыбался Владимир.
Вот громко щелкнул взводимый курок…
— Уб… уберите! Гл… глупые шутки! — засипели незадачливые родственники. Они же не знали, что в этом начищенном стволе нет пуль, и вообще, запал у мушкетов фитильный.