— Ужасного вида штуки на северной стороне моего участка, рядом с имением Уильямсов. Но я не жалуюсь. За счет их можно жить. — Она снова засмеялась. — Я слышала, вы из Нью-Йорка. Работаете фотографом в «Ультра вумен». Кстати, это мой любимый журнал. Я обожаю Нью-Йорк и часто там бываю — как только выпадает свободное время. Я люблю ходить по магазинам, правда, в Париже магазины лучше. Но.
Париж есть Париж, там все лучше… а вы как считаете?
Морин сразу же прониклась симпатией к Шарлин. Казалось, эту куколку ничто не волновало, кроме развлечений.
Шарлин развернулась, быстро оглядела толпу и помахала своей подруге:
— Линн! Линн, иди сюда! Я познакомлю тебя с Морин.
От стайки куколок отделилась изящная блондинка в ярко-розовом замшевом платье с черными кожаными эполетами и черным ремнем. Ее широкое лицо сияло белозубой улыбкой.
Но когда она подошла и пожала Морин руку, девушку поразили ее печальные голубые глаза.
— Рада с вами познакомиться.
— Я тоже.
— Морин — та девушка, которая унаследовала ранчо старого Мака, объяснила Шарлин.
Линн кивнула.
— Я всегда любила Мака, — сказала Шарлин, — мы разговаривали с ним про привидения… правда, не очень часто.
Он жил отшельником.
— Я тоже его любила, — сказала Линн.
Морин вспомнила день похорон и не смогла сдержаться.
— Если вы так его любили, то почему же не пришли на похороны? спросила она с укором. — Ни вы, ни все эти люди?
Безупречно изогнутая бровь Шарлин взметнулась вверх.
— А вам разве никто не говорил?
— О чем?
— В ту неделю в округе не было ни души. Все мужчины уехали на родео, а женщины были в Нью-Йорке. Наверное, только одна Барбара и сидела дома.
— О Господи, Шарлин, куда ей ехать? Она же не замужем, — сказала Линн с откровенной насмешкой.
Морин растерялась.
— Родео? Какое родео?
Линн заговорила первой:
— В конце сентября все мужчины округа, то есть те, кто не боится пропустить зарплату в пятницу, уезжают из дома на всю неделю, чтобы поиграть в ковбоев. Они арканят телят, участвуют в родео, пьют и гуляют — словом, обычные мужские развлечения. — Она горько усмехнулась. — А пока мужчин нет, их жены отправляются в Нью-Йорк обновить свой осенний гардероб. Мы делаем это каждый год.
— Да, — подтвердила Шарлин, хитро подмигнув подруге, — каждый год.
Морин видела, что обе женщины многозначительно переглянулись, но не поняла, в чем дело.
— А ты говорил, что был в Мексике, — обратилась она к Александру.
— Да. Впервые за все эти годы я пропустил родео.
Когда Морин обернулась к Линн, ей показалось, что она смотрит на маску, а не на живое лицо. Голос Линн стал сбивчивым, а манеры и улыбка слегка натянутыми, — Алекс не женат, поэтому последняя неделя сентября не влетает ему в копеечку. В этом году я разорила Берта. — Она нагнулась и доверительно сообщила:
— Я купила шубку от Фенди. Умопомрачительную!
— И цена тоже умопомрачительная, — саркастически заметила Шарлин.
— А ваш муж сегодня здесь? — спросила Морин у Шарлин.
— Нет. Я десять лет как вдова. Вон там стоит мой спутник. — Она показала на мужчину средних лет в сером костюме. — Он забавный, а вообще-то ничего особенного. Так что я вольная птица и всегда уезжаю в Нью-Йорк вместе с девочками. Мы прекрасно проводим время.
Линн и Шарлин стали перечислять пьесы, которые они видели на Бродвее, свои любимые рестораны и новейшие модные бутики. Морин была поражена. Эти женщины знали Нью-Йорк и Париж лучше, чем она!
Александр принес им три бокала с вином и вдруг словно окаменел.
— О Господи! Только не сегодня…
Морин проследила за его взглядом. Линн и Шарлин сделали то же самое.
Перед микрофоном стояла вызывающе одетая девица: на макушке бело-фиолетовый панковский гребень, крикливая розовая повязка на лбу, в одном ухе — бриллиантовый крест, в другом — ярко-зеленое перышко. Черные тени вокруг глаз делали ее похожей на енота. Губы густо накрашены помадой и обведены черным контуром. Наряд девушки составляли старые кальсоны и мешковатый свитер. На ногах красовались стоптанные коричневые жокейские сапожки. Удивительно, но, несмотря на этот дикий маскарад, девушка оставалась очень красивой. Морин смотрела на нее с восхищением.
— А ну, подходите ближе! Сейчас мы вам сыграем настоящую музыку!
Девушка кинулась в угол сцены и выхватила откуда-то электрогитару, затем дала быстрые указания оркестру и, улыбнувшись толпе, обрушила на нее какофонию из электровибраций и аккордов. Она выкрикивала непристойности, прыгала и носилась по маленькой сцене. Оркестранты подыгрывали ей с растерянными лицами. Каша из мелодий кантри с гитарным панкроком резала слух Морин. Она догадывалась, что остальные тоже не в восторге от этого безумного концерта. Слава Богу, наконец прозвучал грохочущий финал, и раздались жидкие аплодисменты.
— О Боже! Кто это?
Александр нахмурился:
— Моя сестра.
Он пошел к девушке, а Морин поспешила отыскать глазами Барбару.
Та как ни в чем не бывало разговаривала с гостями возле буфетных столов и со смехом приветствовала высокого смуглого красавца. Морин была в полном недоумении.
Линн нагнулась к ее уху:
— К Шейн все относятся снисходительно, даже Барбара. — Она проследила за взглядом Морин — Это мой муж Берт — тот, который сейчас разговаривает с Барбарой. Наверное, предлагает свои услуги. Благородный рыцарь спешит на помощь.
— Ну хватит, Линн, — осадила ее Шарлин.
Они опять что-то недоговаривали, но Морин сейчас больше интересовала Шейн.
Александр крепко взял свою сестру под руку, но она вырвалась. Они остановились и обменялись резкими репликами, после чего девушка пошла вслед за братом к его столику.
— Шейн, — сладким голосом сказал Александр, — познакомься, пожалуйста, это Морин Макдональд.
— Привет. Как дела? — спросила Морин.
— Хреново, — откликнулась Шейн, озорно усмехнувшись, — эти козлы ничего не смыслят в хорошей музыке.
Шарлин встала, собравшись уходить.
— Пойдем, Лини.
— В чем дело? Вам тоже не нравится моя музыка?
Шарлин в упор посмотрела на Шейн:
— Мне не нравится то, что ты с собой делаешь, Шейн Ты была такой милой девочкой — до тех пор, пока не поехала в Голливуд.
— Заткнись, Шарлин! Что ты в этом понимаешь! — огрызнулась Шейн.
Шарлин протиснулась мимо нее, Линн последовала за подругой.
— Зачем ты так? — вспылил Александр. — Это же одна из лучших маминых подруг!
Шейн вскинула подбородок, глаза ее гневно сверкали.
— Вот как раз затем… козел! Ну, ты познакомил меня со своей новой подстилкой. Теперь я могу идти?
— О Боже! Да! Убирайся!
Шейн резко развернулась, схватила бокал с подноса официанта и, подойдя к мужчине почти вдвое старше ее, смачно ущипнула его за ягодицы. Тот подскочил от неожиданности, но, увидев девушку, засмеялся, обнял ее за плечи и поцеловал взасос. Морин заметила у него на пальце широкое золотое обручальное кольцо.
— Прошу прощения, — сказал Александр.
— Она что… всегда такая?
— Почти.
Шейн переходила от одного мужчины к другому, приветствуя всех в такой же вульгарной манере. Чем больше Барбара игнорировала свою дочь, тем скандальнее та себя вела. В конце концов Шейн удалилась с мужчиной, которому на вид было лет двадцать пять и который был ближе ей по возрасту, чем все остальные.
— Это ее друг?
— Шейн не признает связи с одним человеком Она не успокоится, пока не вскружит головы всем мужчинам округа.
— Похоже, ты не слишком ее любишь.
— Мне надоело ее защищать. Шарлин права. С тех пор как она стала актрисой в Голливуде, у нее отказали тормоза.
Она сделалась совершенно неуправляемой.
— Она хорошая актриса?
— Снялась в паре эпизодов в двух фильмах и полтора месяца мелькала на экране в какой-то мыльной опере. В основном она берет уроки актерского мастерства, пения и игры на гитаре.