— Я обещал Блейну Арлингтону прийти на сессию. Я должен выяснить как можно больше про этот билль об игорном бизнесе… и узнать, кто за ним стоит.
— Ты говоришь так, как будто за этим кроется какой-то коварный заговор.
— Может быть, так оно и есть. — Брендон снова поцеловал девушку и зарылся лицом в ее плечо. Он знал, что, проснувшись завтра утром, будет помнить запах ее духов и это нежное мягкое тело… Как это мучительно! Завтра они будут за сотни миль друг от друга.
— Ты меня пугаешь.
— Не бойся. Наверное, здесь нет ничего страшного. Но я должен все проверить, чтобы знать, насколько серьезная мне предстоит борьба.
— Борьба?
— Я не пропущу этот билль. Легализация игорного бизнеса — не решение проблем. Техасу не нужны грязные деньги. Мы должны думать о том, как выйти из кризиса.
— Прекрасно, — она улыбнулась, — твои ораторские таланты растут с каждым днем.
Он погладил ее длинные черные волосы.
— Что, слишком нравоучительно?
— Да. Последи за этим.
— Мне очень жаль, что ты не сможешь поехать со мной.
— Мне тоже. Но у меня есть счета, просроченные на месяц, так что до твоего приезда мне будет чем заняться.
Брендон взял ее за руку, и они пошли к его пикапу. В последний раз поцеловав Морин, он забрался в машину. Каждый раз, уезжая, он говорил себе, что не будет оглядываться, и каждый раз оглядывался. Если бы ему пришлось провести остаток жизни, сидя в кресле и глядя на Морин, он был бы вполне доволен своей судьбой.
Она стояла на крыльце, и тонкая шелковая юбка облепляла ее стройные ноги.
— Когда-нибудь… — пробормотал он, подруливая к воротам ранчо, — у нас будет много-много времени.
Только, через два с лишним часа после его отъезда Морин удалось сосредоточиться на бумагах. Она была слишком занята мыслями о Брендоне. Воображение, как всегда, рисовало ей их любовную близость. К сожалению, обстоятельства мешали им встречаться часто.
Брендон сказал Морин, что два года назад он сбавил темп в работе. Верилось с трудом, ибо тех дел, которые он проворачивал за день, хватило бы на десятерых. Хорошо, что они не встретились раньше.
Вздохнув, девушка собрала все неоплаченные счета и положила их в стопку слева, потом взяла два конверта с погашенными чеками и банковскими заявлениями из Национального банка Кервилла. Она бегло их просмотрела и вдруг встрепенулась:
— О Господи! Здесь какая-то ошибка!
Сжимая бумаги дрожащими руками, Морин просмотрела свой баланс. На нем не хватало двух тысяч долларов.
— Не может быть! Должно быть больше пятнадцати тысяч, даже после оплаты всех чеков!
Она пробежала чеки глазами. Первые, подписанные ее рукой, были правильными. Потом шли чеки на покупку кормов и прочего стоимостью в сотни долларов. Но она не помнила, чтобы покупала все эти вещи. На чеках стояла подпись Уэса.
Морин обнаружила чек на две тысячи долларов, который Уэс выписал непосредственно банку.
Вскочив из-за письменного стола Мака, она решительно направилась в сарай, желая немедленно получить объяснения.
Девушка знала, что Грэди и Расти пасут стадо на северном участке ранчо, а Уэс ездил в город и должен был вернуться в полдень, два часа назад. Она распахнула дверь сарая. Никого. Койки застелены, на тумбочке рядом с маленьким телевизором — банки из-под пива и колы. Девушка взглянула в дальний угол, где у Уэса обычно висела кобура со старинным «кольтом» сорок пятого калибра. Особенно впечатлительным гостям он рассказывал, что этот револьвер с перламутровой рукояткой когда-то принадлежал легендарному Дикому Биллу; на самом же деле оружие было выпушено в 1910 году и куплено Уэсом в ломбарде Сан-Антонио. «Кольта» на стене не было.
Не было также будильника Уэса и его портативного радиоприемника. Морин осмотрела комод, в котором он держал свою одежду.
— Пусто! Черт побери!
Девушка выбежала из сарая и помчалась обратно в дом.
Схватив в кухне телефонную трубку, она набрала номер шерифа.
Хуанита раскатывала тесто для лепешек и не обращала внимания на свою хозяйку, пока не услышала слова:
— Я хочу заявить о том, что мой десятник Уэс Рейнольдс меня обокрал.
Морин подписала необходимые бумаги в полицейском участке Кервилла. Сержант при ней передал по рации приметы разыскиваемого Уэса Рейнольдса и посоветовал девушке набраться терпения.
Всего через час после того, как она вернулась на ранчо, позвонил сержант Майлер и сообщил, что Уэса нашли.
— Где он был? — спросила Морин.
— В бильярдном зале. Он еще не протрезвел после ночной попойки Хозяин бильярдной видел, как он размахивал большими пачками банкнотов.
— Когда я смогу получить свои деньги?
— Это решит суд. Но, мисс Макдональд, кажется, там осталось не больше пятисот — шестисот долларов. Вчера он делал сумасшедшие ставки и здорово продулся. Хозяин бильярдной сказал, что он никудышный игрок.
— О Боже, никудышный игрок… — потрясение повторила Морин. Если раньше она еще надеялась вернуть свои деньги, то теперь эти надежды быстро таяли.
— Мы будем держать с вами связь, мисс Макдональд.
— Спасибо за помощь.
Уэс Рейнольдс проснулся в тюремной камере. В голове гудело, бухало и кружилось, как в бетономешалке. Он потер ладонями заросшее щетиной лицо, постепенно припоминая события прошлой ночи.
Соображать было мучительно трудно. По мозгам точно скакал табун диких мустангов. Кажется, он выпил три бутылки те килы.
Он играл на бильярде и выигрывал… а потом начал проигрывать.
Но лучше всего Уэс помнил Салли. Она подошла к нему, как только он появился в бильярдной. У нее была длинная русая коса и классная фигурка. Тугие джинсы облегали изгиб бедер, врезаясь в ложбинку между ягодиц. Ему это понравилось. А еще больше ему понравились ее большие груди. Как округлились ее карие глаза, когда он достал из кармана солидную пачку денег!
Где-то между первой и второй бутылкой текилы они с Салли пошли к ее пикапу и трахнулись в открытом кузове — без одеяла, без простыней, на виду у случайных прохожих. Но им было все равно. Салли хотела даже больше, чем он. При одной мысли о ней он опять почувствовал желание.
Салли осталась с ним на всю ночь. Помнится, она сказала, что хочет купить себе новое платье, и он дал ей денег. Но сколько именно, не помнил. Еще он говорил ей, что положил кругленькую сумму в банк Сан-Антонио.
— О черт! — простонал Уэс.
В голове постепенно прояснялось, и всплывали новые подробности разговора с Салли.
— В какой банк, Уэс? — сладко спросила она, сидя голая на коленях. Луна освещала ее груди.
— В «Стэйт банк», у реки Уолк.
— Я знаю его.
— Правда? — сказал он, обхватив рукой мягкую пышную грудь. Ему нравились ее большие розовые соски и то, как они мгновенно твердели от его прикосновений.
— Я выросла в Сан-Антонио.
— Я был там несколько раз. Местечко как будто ничего, спокойное.
— Да, спокойное. — Она впихнула свою грудь ему в рот. — Мы можем поехать туда вместе, Уэс. У меня есть друг, он снимет для нас домик в западной части города. Мы здорово проведем время, Уэс! — Она взяла другую его руку и положила на свою левую грудь.
Уэс не помнил себя от блаженства.
— Да, поедем туда утром. На твоем грузовике.
— Конечно, милый. Как скажешь.
Уэс потряс головой. Интересно, уехали они в Сан-Антонио или он все еще в Кервилле? И вообще, что с ним случилось?
Он хотел подняться, но колени подкосились, и он снова уселся на койку. Три бутылки текилы — это точно!
В камеру вошел охранник.
— Проснулась наша спящая красавица, — проворчал он презрительно.
Уэс нахмурился. Даже это движение причиняло боль.
Охранник открыл дверь камеры.
— Пошли!
— Куда?
— Пришел твой адвокат.
— У меня нет адвоката.
— Теперь есть.
Уэс поплелся вслед за высоким крупным охранником в глухую комнату для свиданий. За столом сидел молодой мужчина, хорошо одетый и ухоженный, с профессиональным маникюром и стрижкой стоимостью не меньше тридцати баксов.
— Вы не судебный адвокат.
— Нет.
— Кто вас послал?
— Мистер Котрелл решил, что…
Впервые за весь день Уэс улыбнулся:
— Вас послал мистер Котрелл? Это хорошо. Можно считать, что я уже на свободе.