— Они мои! — крикнул Роан бесстрастной, ненавистной фигуре в черном. — Они должны мне больше, чем могут заплатить! Им нужно отработать долг!
Д’ваньян мог и вовсе не слышать этого. Общество кваев практически не понимало, что такое бартер. Вот так многообещающая империя Роана рухнула, и он опять остался у разбитого корыта, с пустыми карманами и ничем, кроме упорного знания о своем потенциальном величии и разъедающей ненависти к д’ваньяну, вставшего между ним и тем, что обещала Венера.
Роан широко улыбнулся стоящему перед ним существу, облаченному в черное. Конечно, это был не тот конкретный д’ваньян из Беспечной Любви — или все-таки он? Как можно это узнать? Со временем, в каждом отдельном случае, касающемся д’ваньяна, начинаешь думать о них, как об одном существе. Возможно, так происходит потому, что никогда не видишь больше, чем одного за раз, и отличить их друг от друга немыслимо. Неизбежно приходит ощущение, что на всей Венере есть только один вездесущий, всемогущий д’ваньян, чудесным образом появляющийся в сотнях мест сразу. С пустыми глазами, равнодушный, бесстрастный, выполняющий свой долг. Само его имя означает того, кто существует вне жизни и смерти.
Д’ВАНЬЯН остановился почти у самого входа в пещеру, глядя на людей равнодушными, безразличными желтыми глазами. За ним, среди серых деревьев, что-то шевельнулось, и на поляну за д’ваньяном по одному вышла небольшая группа кваев и тоже остановилась, глядя на пещеру.
Кваи были довольно высокими и носили замысловатую, обтягивающую, белую, водонепроницаемую одежду, больше походящую на вторую кожу. Они выглядели, как призрачные мумии с треугольными лицами и блестящим мехом вместо волос. Кваи поразительно напоминали бревешки венерианских деревьев, они тихо просачивались сквозь дрожащую листву и глядели на вас сверху вниз удивленными взглядами. Пока вы еще новичок на Венере, в голову лезут сравнения с лемуром или совой, но, после того, как пробудете тут достаточно долго, кваи станут напоминать только бревешки, и ничего больше.
Четверо кваев стояли и смотрели на землян с несколько осуждающим любопытством. Д’ваньян, в блестящей черной одежде и с равнодушным, рассредоточенным взглядом, стоял лицом к пещере, уставившись куда-то в пару метров за спиной трех землян. Он положил правую руку под левое предплечье, позволив левой ладони повернуться в сторону пещеры. Черная ткань служила перчатками, их блеск бил в глаза наблюдателю. Невозможно было сказать, держит он оружие или нет.
— Гора — запрещенное место. Возвращайтесь назад, — сказал д’ваньян совершенно бесстрастным голосом.
Роан добродушно улыбнулся. Четверо кваев поморгали пустыми, желтыми глазами.
— Доброе утро, джентльмены, — сказал Роан. — Мы, кажется, заблудились. Надеюсь, мы не нарушили никаких границ.
Его улыбка была заискивающей.
Все четверо кваев обнажили зубы и внезапно, неожиданно хватили, словно укусили, пустой воздух. Один из них сказал что-то голосом, в котором слышались обертоны грегорианского хорала. Потом добавил несколько слов на плохом испанском, не произнеся ничего, кроме ругательств. Затем кваи с мрачным изумлением посмотрели на Роана и положили руки на свои покрытые скользким мехом головы.
Д’ваньян словно ничего не слышал. Он продолжал неподвижно стоять и молчать. Роан почувствовал, как по спине пробежал холодок, и с силой кашлянул, подавляя гнев.
— Гора — запрещенное место, — повторил д’ваньян. — Уходите... сейчас же.
Роан обдуманно улыбнулся.
— Конечно, — ответил он. — С радостью.
С д’ваньяном не спорят. Это, вообще, большая уступка, что этот повторил свои слова хотя бы раз. Интересно, подумал Роан, а это существо — человек — почувствовало хоть что-нибудь? Если да, то его, возможно, немного обеспокоила довольно деликатная ситуация нарушения границ. Отношения между землянами и кваями были непростыми.
Для землян, выросших в жестоком, практичном, торговом мышлении древнего Рима, было невероятно сложно понять общество, никогда не знавшее Рим. Контакты между расами могли оказаться в принципе невозможными, если бы не д’ваньян.
О проблемах взаимодействия прекрасно говорит то, что чудаки, подобные Безумному Джо, понимают кваев и д’ваньяна гораздо лучше, чем обычные земляне. Странствующие психи неизбежно появляются в любом пограничном обществе потому, что оно привлекает подобные элементы своим беззаконием и безжалостной несгибаемостью.