— Хватит! — сказал по-немецки один из двух громил.
Я пробежал по операционному столу, на котором сидел, и подскочил к Смиту, замахиваясь кулаком, чтобы как можно сильнее двинуть ему в челюсть. К несчастью, ноги мои подкосились, и я грохнулся лицом вниз, больно ударившись носом.
— Кто это? — спросил кто-то.
Я перекатился на спину. Косоглазый стрелок показывал — пистолетом — на мое тело, лежащее на ковре и громко храпящее.
— Пациент, наверное, — предупреждающе подняв руку, сказал Смит. — Под эфиром, судя по тому, как храпит.
— На нем этот шлем.
— Ja, ja.[25] — Смит сорвал шлем. — Господам он понадобится. И... — Он снял шлем с моей головы. — ...этот тоже. Третий будет доволен. И ничего не придется платить за устройство.
— Как будто мы вообще собирались платить, герр Шмидт?
— Nein[26], — ответил герр Шмидт. — Не будь глупее, чем ты есть. Представляться правительственным служащим — ну и ну! Мы только тратим время. Раус! Встретимся вечером, — сам знаешь, где.
— Да, у цирка, — ответил человек с косоглазием.
— Тс-с!
— Да кто нас может услышать? Ребенок? Чушь.
— Предосторожность никогда не помешает, — ответил Смит.
Он запихнул два шлема в маленький черный ранец, который док держал на застекленном шкафу с инструментами.
— Быстрее!
Они вышли. Я тупо сидел на операционном столе в некотором оцепенении.
— Док, — позвал я.
Ответа не последовало.
До пола было чертовски далеко. Но я знал, что должен каким-то образом слезть со стола. Пискливо ругаясь, я ползал по нему, пока не обнаружил, что у меня довольно сильная хватка для моих размеров. Ноги были слабыми, но руки — вполне пригодными.
Я позволил себе соскользнуть со стола, держась за край руками, немного так повисел и затем спрыгнул. Больно не было. Я был такой толстый, что даже отскочил от пола. Когда я поднялся, комната стала казаться больше. Стол, стулья... все стало таким высоким. Док неподвижно лежал в углу. Я подполз к нему.
Он дышал. Уже хоть что-то. Но я не мог его оживить. Наверное, сотрясение. Гм-м..
Мое собственное тело еще спало. Я стал качать его голову, пока оно не проснулось.
— Послушай, парень, — заплетающимся языком сказал я. — Попытайся понять. Нам нужно позвать на помощь. Ты слышишь меня?
Я забыл, насколько маленьким был ребенок. Он схватил меня за подгузники и начал таскать туда-сюда, как щенка, и гулить противным басом. Я обозвал его плохими словами и он, наконец, отпустил меня и снова попытался съесть свою ногу. Мою ногу!
Я вспомнил о медсестре, но когда я заполз в приемную, оказалось, что она, распластавшись, лежала на столе и была холоднее, чем треска. Вид телефона навел меня на кое-какую мысль. Я не мог достать его, пока не стащил за провод аппарат со стола. Телефон грохнулся об пол в паре сантиметров от меня.
Мне было сложно набирать номер, — пальцы постоянно сгибались сами по себе. В конце концов, я крепко сжал карандаш, упавший вместе с телефоном, и это помогло. Оператор спросил, что мне нужно.
— Гоблоббл... э-э... полицию! Полицейский участок.
Было ужасно тяжело приводить мягкие ткани горла и язык в положение, необходимое для того, чтобы произнести слова. Я то и дело начинал давиться несуществующей кашей.
— Дежурный сержант. Говорите.
Я РАССКАЗАЛ ЕМУ, что хотел — только то, что в кабинет дока ворвались грабители. Он прервал.
— С кем я говорю?
— Сержант Кэссиди, морская пехота.
— Черта с два! — Он оскорбительно меня спародировал, и вышло очень пискливо. — Фержант Кэффиди, мофкая пехота. Что это, розыгрыш?
— Нет! — пропищал я. — Поверьте! Пришлите отряд.
— Отвяд?
Я начал было рассказывать ему о нацистских громилах, укравших изобретение дока, но мне хватило ума заткнуться прежде, чем я полностью завяз в этом. Я почувствовал, как офицер начал терять интерес. Но, наконец, он согласился прислать человека и сказал, чтобы я был этим доволен.
Так что я положил трубку и посмотрел на свои ноги. Я напряженно думал. Я сомневался в том, что даже Маккинни смог бы кого-то убедить, что изобрел шлемы для обмена сознаниями. Полиция расценила бы это, как попытку мошенничества, и доктора бы забрали в участок. А ведь он ученый. Я, кстати, даже не был морским пехотинцем. Младенцев туда не берут.
Эти шлемы представляли большую ценность. Не знаю, что Смит собирался делать с ними, но, думаю, Германии они могли бы пригодиться.
Затем до меня дошло. Шпионы! Пресвятая скачущая каракатица!
Немецкий разум внутри головы генерала союзников — отличный способ шпионажа. Даже отпечатки пальцев ничего не докажут. Нацисты смогут поставить хорошо обученных шпионов на ключевые должности и... и... выиграть войну!