Исследователи и активисты Лоррэн Гутьеррес и Эдит Анне Льюис создали концепцию связи [16]. Эта концепция учитывает способность связи противостоять утверждениям, ожиданиям и стереотипам, из которых соткана паутина стыда. Они пишут: «Связь служит двум целям: развитию сети социальной поддержки и созданию силы путем взаимодействия. Соприкосновение с другими людьми в одних и тех же ситуациях дает человеку возможность получать и оказывать помощь, учиться новым умениям путем моделирования ролей, вырабатывать стратегии для сопротивления возможному давлению коллектива и взращивать потенциал для будущих действий».
Когда мы развиваем и практикуем эмпатию, храбрость и сочувствие, мы переходим от разобщенности к включенности, связи. Это дает нам необходимую свободу любить то, что мы ценим, а не запутываться в чужих ожиданиях. Начинать практиковать эмпатию надо с самой важной из своих связей – той, которая существует у нас с собственным «я». Об эмпатии к себе я буду говорить в главе 9, но хочу упомянуть о ней и здесь. Важно понять, что мы не можем быть эмпатичными к другим, если не практикуем эмпатию по отношению к себе.
Если, например, мы жестоко судим себя и не можем или не хотим признать свои собственные эмоции, нам будет трудно и в отношениях с другими. Если мы, совершая ошибку, говорим себе: «Я тупица, я ничего не могу сделать как следует», мы с большей вероятностью подумаем то же самое о нашем ребенке или муже, когда ошибутся они (даже если вслух и не скажем). Эмпатия и связь требуют от нас, чтобы мы знали и принимали себя, только так можно научиться знать и принимать других.
Преграды для эмпатии
Жалость против эмпатии
В разговоре мы часто путаем эмпатию с жалостью. Однако в интервью женщины предельно внятно объясняли различие между ними. Когда они говорили о своей способности преодолевать стыд, они четко указывали на эмпатию: нужно поделиться чувствами с тем, кто сможет их понять и правильно к ним отнестись. Напротив, женщины использовали такие слова, как «ненавижу», «презираю» и «не выношу», когда речь шла о том, кто хочет вызвать к себе жалость или напрашивается на нее. Поиск эмпатии вызван необходимостью знать, что мы не одни. Нам нужно знать, что другие испытали те же чувства и что наши переживания не помешают нам быть принятыми и одобренными. Эмпатия помогает нам развить устойчивость к стыду. А жалость может даже усиливать стыд.
Чтобы проиллюстрировать различия между жалостью и эмпатией, вернемся к истории с печеньем. Примерно через неделю после моего разговора с Дон мы со Стивом обедали с друзьями, которым прекрасно удавалось сочетать работу с семьей. За обедом они рассказали историю о родителях, которые имели нахальство принести в класс на день рождения их семилетнего сына приторные сласти из супермаркета в полиэтиленовом пакете.
Конечно, я-то оказалась еще нахальнее: я вообще присвоила себе чужое печенье. Поэтому я сказала в ответ: «Ну, когда я вообще вспоминаю про угощения, то, конечно, покупаю их в магазине – у меня редко выдается время что-нибудь испечь». Они с лицемерным дружелюбием опустили глаза, как будто думали: «Гм, так и запишем».
И вот эта их реакция почему-то заставила меня поведать историю с присвоенным печеньем. Может, я их проверяла: если они так отзываются о сластях из магазина, есть ли у нас вообще хоть что-то общее? Дон выказала эмпатию, но она в то время не была матерью. А может, я пыталась добиться от этих суперродителей прощения своих грехов? Если они меня поймут, значит, со мной все в порядке. Как всегда в таких случаях, начинаешь говорить вполне бодро, но к середине рассказа уже сдаешь, пропускаешь самые неприятные детали и вообще стараешься побыстрее закончить эту историю. Не знаю, чего я ждала, но уж точно не думала, что они буквально ахнут и закроют глаза (как будто один мой вид мог их ослепить). Когда я закончила, они в такт закачали головами и с жалостью посмотрели на меня. Идеальная мама наклонилась ко мне и сказала: «О боже, как это ужасно. Я бы так никогда не поступила. Мне очень жаль».