В горле тугим комочком стояла боль, глаза защипало от слез. Что она за дурочка, как можно напрочь позабыть о гордости? Вот теперь Джоэл непременно догадается о ее чувствах. Кэсси подавила рыдание. Глупо, ах, как глупо и унизительно! Слезы задрожали на ресницах, словно бриллианты под лучами утреннего солнца.
— Кэсси… — Нахмурившись, Джоэл шагнул к ней. Еще мгновение — и он присядет на край постели и скажет ей, что в случившемся неповинен; он не сознавал, кого держит в объятиях, Кэсси следовало разбудить его, остановить, прежде чем ситуация вышла из-под контроля.
— Нет… — Стон боли эхом прокатился по комнате. Джоэл застыл на месте, морщинка на лбу углубилась. — Нет… я не желаю обсуждать эту ночь, — глухо объявила молодая женщина. — Я… — Оглушительно зазвонил телефон, и Джоэл недовольно оглянулся на аппарат, на мгновение отвлекшись от жены. — Сними трубку; вдруг это что-нибудь важное, — пролепетала Кэсси, видя его нерешительность.
Едва Джоэл шагнул к телефону, молодая женщина соскользнула с постели, махнув рукой на разбросанную одежду, и опрометью бросилась к двери. Щеки ее горели при мысли о том, что муж видит ее нагой. — Кэсси, подожди, я… — крикнул Джоэл вслед, но она не обернулась и не задержалась у порога.
Укрывшись в собственной спальне, Кэсси надежно заперла двери, налила в ванну горячей воды и погрузилась в благоуханную пену. Мысли мешались. Неужели это правда, неужели ночью она и Джоэл стали близки? И под его ласками тело ее превращалось в бездумный сгусток чувственной страсти? Джоэл разбудил в ней женщину, научил любовной игре, и она отвечала ему — жадно, неистово и бесстыдно. Кэсси вспыхнула до корней волос. Одно дело — любить мужа втайне, запереть чувства в сокровенных глубинах души, и совсем другое — малодушно уступить любви, позволить ей слиться с чувственной страстью, отказаться от самоуважения и гордости и самозабвенно ему отдаться — прекрасно при этом зная, что ровным счетом ничего для Джоэла не значит.
Кэсси пряталась в спальне до тех пор, пока муж не уехал, а потом отважилась-таки спуститься вниз. То и дело звонил телефон, но молодая женщина не снимала трубку, опасаясь услышать знакомый голос. Вот и конец. Ну что ж, к этому все шло. Теперь Джоэл не захочет продолжать эту комедию с фиктивным браком. Чего доброго, он уже догадался об истинных чувствах жены и приходит в ужас при мысли о том, что она может и отказаться от развода. Сердечко Кэсси неистово заколотилось в груди: а вдруг у нее и впрямь есть причина отстаивать нерушимость семейных уз? Вдруг у нее будет ребенок?
Если так, она воспитает дитя одна, твердо решила Кэсси, глотая слезы. Пытаясь отвлечься, она занялась списком гостей, присланным секретаршей. В числе прочих, как ни странно, оказалось имя Уильямса. Снова оглушительно затрезвонил телефон, но молодая женщина и на этот раз не сняла трубку: отложив список, она принялась расхаживать по гостиной взад и вперед. Надо бы поработать, да мысли разбегаются. Кэсси знала, что давно пора подкрепиться, но так и не смогла себя заставить проглотить хоть кусочек. Вспомнив о Миранде, она потянулась к телефону — и отдернула руку, словно обжегшись. Свекровь непременно догадается по голосу собеседницы, что в доме неладно, и встревожится понапрасну. Жестоко с ее стороны умножать горести Миранды, ведь бедняжка и так извелась из-за сына.
В три часа Кэсси наконец-то налила себе кофе и уселась за компьютер. Но не успела она приступить к работе, как к дому подъехала машина. Программистка испуганно обернулась к двери, но тут же велела себе расслабиться. Если это Джоэл, убегать бесполезно. Придется выдержать очередную тягостную сцену.
Дверь распахнулась: на пороге и впрямь стоял Джоэл Говард. Кэсси побледнела как полотно, пальцы до боли вцепились в край стола.
— Какого черта ты не снимаешь трубку?
— Я была занята, — солгала Кэсси. — Я работала… Я… — Она отважилась поднять взгляд — и тут же отвернулась. Сапфирово-синие глаза недобро поблескивали. Джоэл явно нервничал — наверное, взять не может в толк, что с постылой женой делать…
— Кэсси, касательно прошлой ночи… — начал он, и постороннему наблюдателю вполне могло бы показаться, что в голосе его звучит тревога и едва ли не мольба. Но Кэсси не позволила себе обмануться.
— Я бы предпочла не обсуждать прошлую ночь, — холодно оборвала она. — Прошлого не воротишь, и оба мы жалеем о сделанном. Если ты хочешь, чтобы я уехала…
— Нет. — Искра несбыточной надежды затеплилась было в душе, но тут же погасла, едва Джоэл пояснил: — Тебе никак нельзя уезжать — ты разве забыла о званом вечере?
Да, конечно, званый вечер. Кэсси с трудом сдержала истерический смех.
— Да… Совсем вылетело из головы.
— Пожалуй, лучше я сам перееду. Пересудов это не вызовет. Мы оба сейчас страшно заняты, а я и так частенько ночую в Лондоне. К приему я, безусловно, вернусь…
— Безусловно, — эхом повторила Кэсси. Уж в течение одного-то вечера он как-нибудь вытерпит ее присутствие, тем более что соберется целая толпа гостей…
— Кэсси…
Она отвернулась к окну, скрывая слезы.
— Кэсси, если я…
Внезапно в ней заговорила гордость.
— Мне от тебя ничего не нужно, Джоэл, ровным счетом ничего… — исступленно воскликнула молодая женщина. — Только будь добр, оставь меня в покое и дай спокойно поработать!
Дверь с грохотом захлопнулась за ее спиной. Кэсси так и не подняла головы. Слезы жгли глаза. Молодая женщина не сдвинулась с места до тех пор, пока за окном не послышался разъяренный рев мотора. Миг — и машина скрылась за поворотом. Вне всякого сомнения, сегодня в его объятиях окажется женщина опытная и благоразумная… не то, что она, слабая, восторженная дурочка!
Ближе к ночи Кэсси поднялась наверх: спать ей не хотелось, но час был поздний. Повинуясь необъяснимому мазохистскому порыву, молодая женщина направилась в комнату Джоэла. Ящики выдвинуты, двери комода распахнуты… все свидетельствовало о желании владельца бежать без оглядки. Молодая женщина прошлась по спальне из конца в конец, машинально подбирая разбросанные вещи и убирая их по местам, и упрямо не глядя в сторону кровати. Постель так и осталась смятой после той ночи любви, рубашка Джоэла одиноко валялась на полу.
Стоило ей прикоснуться к рубашке — и Кэсси поняла, что совершила ошибку. Слезы потоком хлынули по щекам, все тело заныло от непереносимой боли. Смутный аромат его лосьона еще держался в складках ткани, и при взгляде на кровать бедняжке отчаянно захотелось свернуться клубочком под одеялом, воображая про себя, будто прошлая ночь все еще длится и Джоэл — здесь, рядом. Молодая женщина швырнула смятую рубашку в корзину с грязным бельем и поспешно возвратилась к себе. Приняла душ, стараясь не обращать внимания на еле заметные синяки на коже, и натянула одну из старых, хлопчатобумажных ночнушек. Легла в постель, запрещая себе думать о муже. И до утра не сомкнула глаз: глядела в темноту, стойко перенося боль утраты и горечь безответной любви.
Минуло десять дней. Кэсси благодарила судьбу, что приготовления к званому вечеру хотя бы отчасти отвлекают ее от невеселых мыслей. Опасения касательно беременности не оправдались, и молодая женщина не знала, радоваться ей или огорчаться. Разумеется, малышу необходима благополучная, счастливая семья; и все-таки мысль о ребенке Джоэла дарила неизъяснимое блаженство.
За день до вечеринки Джоэл возвратился домой, усталый и раздраженный. Кэсси изо всех сил старалась казаться веселой и довольной, и за ужином принялась расспрашивать мужа о ходе его исследований.
Джоэл отвечал коротко и отрывисто, явно поглощенный своими мыслями. То и дело он искоса поглядывал на жену и сосредоточенно хмурился, точно пытался что-то выяснить для себя. Неужели догадался о ее чувствах? Сердечко Кэсси беспомощно затрепыхалось в груди. Если так, пусть лучше промолчит!
— Вы с Мирандой переписываетесь? — Нежданный вопрос застал молодую женщину врасплох. Впервые Джоэл упомянул о матери по доброй воле, и Кэсси радостно протянула ему полученное утром письмо.
— Еще чего не хватало, — холодно отмахнулся он. — А флорентийский Ромео тоже заваливает тебя посланиями?