Старков тяжело вздохнул, словно перед разговором с маленьким и ничего еще толком не понимающим ребенком.
— Ты сам говорил, нам нужно подставное лицо, а этот сам захотел, — остановился на светофоре.
— Об этом я не подумал, — внимательно посмотрел на Старкова, — хороший вариант, в принципе, в меру глупый и несообразительный, то, что нам нужно. Да еще и сам напросился, по крайне мере вел он себя у меня в кабинете так, словно он наш деловой партнер, и пришел ко мне на ланч, — скривил губы, до сих пор испытывая этот пренеприятнейший осадок встречи, — А девочка?
— Что девочка?
— Ты ей заинтересован…
Артем промолчал. Эта тишина воспринялась Мишкой как отрицание, поэтому он пробубнил, что-то вроде: «Считай, что я поверил».
Старков проигнорировал и это, даже больше, он словно находился один. Вся эта суета была пустой, безликой и совершенно его не интересующей. Чувства накалились, а нервы, все чаще напоминающие изредка коротящие провода, оголились, вот-вот готовясь к удару. Душу вновь заполнила пустота, она поглотила все существо, явно забыв о том незыблемом и таком мрачном осадке. Он встряхнулся, разлетаясь на тысячи метров, оседая на всем, что встречалось ему на пути, он доверху заполнил его существо, желая выбраться наружу. И имя ему было — ярость.
Светофор медленно моргнул, словно решив геометрическую задачку, желтый сменился насыщенно зеленым, в темноте улицы он казался еще ярче, машина медленно тронулась с места.
Третий час ночи.
Именно эти цифры она увидела на часах, разлепив глаза. Старалась сообразить, что происходит, но ничего не выходило. Телефон продолжал гадко трезвонить, а Вера — хаотично искать его в кровати.
— Ты с ума сошла? — пробубнила в трубку, потирая лоб рукой, — три часа ночи, — глаза закрыты.
— Вера, — причитала подруга, выдавая неясные звуки, вроде, плачет, — приезжай, пожалуйста, приезжай. Это так ужасно, так ужасно, он, она…Вера-а-а-а!.
Сжала кусок пододеяльника в кулак, вдыхая воздух. Хотела успокоиться, а в голове всплыли слова Артема про друзей, клубы и все остальное, почему-то именно сейчас узрела в его словах некую долю правды.
— Ты все еще в том клубе?
— Да, — хлюпала носом.
— Хорошо, — встала с кровати, включая в комнате свет, слишком яркие лучи ослепляли, заставляя зажмуриться. Почти на ощупь нашла джинсы, — сиди там. Поняла меня? — ответа не последовало, и Вера продолжила, — не смей никуда лезть. Сиди там и жди меня.
— Хорошо, я все поняла. Вера он бросил меня здесь одну, взял и бросил… просто встал и уехал, просто, — с надрывом, — почему он так со мной? Почему?
— Ибо нех*р с женатыми мужиками таскаться, Аля! Сиди там, буду через сорок минут, — отключилась.
Напялила темно синюю кофту на одно плечо, заправляя ту в джинсы, сложила пригласительный, засунув тот в карман пальто. Уже в подъезде завязала волосы в хвост, вылетая на улицу, как обезумевшая, прохладный воздух полоснул легкие, вызывая легкий кашель.
— В клуб «Райс», пожалуйста, — вымученно улыбнулась таксисту.
Ей долго пришлось плутать по клубу, чтобы найти именно то место. Лишь спускаясь с охранником по лестнице, она поняла, насколько оно закрыто. На нее долго и внушительно смотрят, спрашивают, откуда пригласительный, пристально тот рассматривают, и лишь потом ведут на цокольный этаж клуба. Самым интересным становиться то, что все эти пьющие и танцующие наверху люди, совершенно не догадываются, что твориться этажами ниже, так как сами они «ниже», по мнению тех, кто расположился на огромных кожаных диванах, распивая дорогие напитки, и глазея на шоу с больным, просто диким азартом.
— Проходите, — все же выносят ей вердикт, почти добродушно пуская внутрь.
Большое помещение, в центре которого расположен ринг, моментально вызывает рвотные позывы, еще в такси она поняла, что оставила телефон дома, поэтому теперь приходиться искать Сверидову пристальным взглядом. Все же заметив свою подругу, она спешно идет к ней, надеясь уехать уже минут через десять.
— Аля, пойдем, — тянет ту за руку, отлепляя от накаченного красавца в наполовину расстёгнутой рубашке.
— Вера, познакомься — это Марк! — хихикает, заглатывая очередную порцию текилы.
— Аля, ты сказала, что все плохо, черт тебя дери, ты ревела, а теперь лижешься с каким-то Марком?!