Крепче сжала ручку чемодана, взгляд устремился вдаль. Замерла на мгновенье, глаза обвели силуэт мужчины стоящего у черных кованых ворот вокзала. Черная рубашка, очки, где-то на задворках сознания вспыхнул образ Старкова. С той ночи они больше не виделись. Он больше не появлялся, а мест, где они могли бы встретиться, просто не было. А ее, к счастью, полностью поглотила подготовка к выступлению. Но даже так она не могла полностью выбросить его образ из головы, да вряд ли это теперь возможно, после всего того, что с ней произошло… Она только-только начала спать по ночам, есть, пить, вести себя, как нормальный, адекватный человек, а не зашуганный кролик. Но его образ все еще преследовал, но уже не в кошмарах. Ей снились сны, сны-абстракции. Ходила по кругу, замкнутая в этой ситуации. Очень хотела его увидеть, до сих пор ощущала на себе его объятия. И в тоже время яро желала не знать этого человека, многое бы отдала, чтобы вернуться в ту ночь и просто остаться дома. Многое.
Передернула плечами, стряхивая воспоминания, оказываясь в Димкиных объятиях.
– С победой! – над самым ухом.
– Дима, – выставила руку, пытаясь улыбнуться, – ты как тут? Я тебя не заметила…
– Я как все, с победой поздравить! Неужели думала, что пропущу?
– Спасибо, – улыбнулась уже более живой улыбкой, пытаясь выбраться из его рук.
– Мамочка! – Она бросилась к подошедшей женщине, обняла.
– Верочка, девочка моя, умница, – гладила по голове, скрывая слезы, – какая ты умница, я так тобой горжусь.
– Мам, не плачь.
Чувствовала, как подрагивают плечи матери, чувствовала, и у самой разрывалось сердце. Они так давно не виделись, они так редко видятся…
– Мамочка…
– Людмила Сергеевна, ну что вы, – запричитал Дима, – поедемте лучше в ресторан. Такое событие стоит отметить…
Ребров вечно лез, куда его не просят, а сегодня и подавно был лишним. Совершенно здесь ненужным персонажем. Но он, конечно же, «искренне» этого не понимал. Видел, как Верка на него посмотрела, как на врага, с осуждением, но прикинулся слепым. Лишь улыбнулся своей дежурной улыбкой.
– Верун, ты красавица!
– Папа Дима, – подхватила отчима под руку, – я так рада вас видеть, очень.
– Дочь, думаю, твой друг прав и дело стоит отметить, – подмигнул Ельменов. – Люд, ты не против?
– Сегодня я только за.
В ресторан они приехали в четвёртом. Ребров любезно предложил подвести, а после и оплатить счет. За столиком сразу началась активная беседа. Людмила с любовью смотрела на дочь, вспоминая забавные случаи из их с Димкой детства.
– О, я тоже помню, как он за подснежниками зимой ходил, двенадцать месяцев искал.
– Было дело,– смеясь, отмахнулся Ребров. – Вер, ты сегодня очень красивая. – Сосредоточил на ней взгляд, достаточно пылкий, в какой-то степени влюбленный.
Этот взгляд не остался без внимания – Людмила заметила его еще на вокзале. Ее дочь не виделась с Ребровым много лет, и их теперешняя встреча стала иной. Она помнила, как он, будучи ребенком, подкидывал под крыльцо их дома букеты ромашек и оборванных бутонов роз шиповника: красных, белых… Но то были детские невинные шалости, глупости, теперь же перед ней сидел взрослый мужчина, он был старше ее дочери на пять лет. Нет, она не была ханжой, не цеплялась за цифры, и уж тем более не считала дочь глупой и наивной, нет, здесь дело было в другом. Дима. Сам Дима как-то изменился, у него очень цепкий, презрительный взгляд, который за этот час в ресторане коснулся многих рядом сидящих, мимо проходящих, а об отношении к официантам и другому обслуживающему персоналу вообще хотелось промолчать. Ужасно и до боли обидно. Эти люди ничем не заслужили к ним такого отношения. Именно это пугало ее в отношениях между ним и Верой.
Вера – девочка с характером, всегда такой была. Но она светлая, она не валяет людей в грязи и не сравнивает с собой…
– Людмила Сергеевна, – голос Реброва вывел ее из транса размышлений, – вы не против, если я сегодня приглашу Веру на выставку?
– Решать Вере, – улыбнулась, но от Реброва не утаилось, сколько эмоций скрывается за этой, на первый взгляд милой, полуулыбкой. Мать Веры была гораздо проницательнее, чем ему показалось на первый взгляд.
– Вер, сегодня в галерее выставка. Почти светское мероприятие, и я бы очень хотел, чтобы ты меня сопровождала. В этом обществе так положено – прийти с дамой.
– Дим, я даже не знаю…
– Вера тебе стоит развеяться, столько месяцев в напряжении и физических нагрузках, я знаю что говорю.
– Я провожу родителей на поезд и дам точный ответ.
– Тогда в шесть я заеду.
– Нет, Дим, я сама подъеду, куда нужно… родителей провожу.
– Хорошо, – ретировался, – тогда в семь у входа в галерею.
***
В ресторане Артем на ходу скинул пиджак, перекидывая тот через руку. Не успел свернуть в коридор, как за спиной появилась Вика.
– Артем Викторович, сегодня англичане прилетают. – Остановился.
– Я помню, найди мне Рагозина.
– Хорошо. Вы помните, что сопровождаете гостей на выставку?
– Помню, помню, – себе под нос, – я тогда сейчас уеду, как Мишу найдешь, шли его в галерею.
– Поняла, – улыбнулась, – Олег Эдуардович звонил, не может Вас найти.
– Я сам его найду,– натянул пиджак,– пообедал, блин.
Вышел на улицу широким, хозяйским шагом. Сбежал по ступенькам, скрываясь от солнца в прохладном салоне авто.
Выехал с территории ресторана, медленно вливаясь в поток машин. Включил кондиционер. Попутно приказал Сёме забрать гостей из гостиницы, встретил уже на подъезде к зданию галереи.
– Добрый вечер, Дени, – подал руку, – Мэлори, – кивнул, также пожимая мужскую ладонь, – проходите, – широко улыбнулся. – Миша где? – Уже Семену.
– Едет Артем Викторович, на кольцевой в пробку попал.
– Понял. – Развернулся к гостям, провожая тех внутрь здания.
Миша не заставил долго себя ждать. Нарисовался почти сразу, как только началось все это выставочное представление. Приехали журналисты, засверкали фотовспышки.
– Прошу прощения за опоздание, – улыбнулся Рагозин, бегло извиняясь на английском, – как вам наш город?
– Вы знаете, отлично. Мы с Мэлори много думали сегодня и пришли к выводу, что согласны принять ваше предложение. Говорят, что англичане чопорны и медлительны, поэтому на остаток вечера хотелось бы стереть эти стереотипы, мы принимаем Ваше предложение, Артем. Все бумаги подпишем и завизируем завтра в офисе.
– Хорошо. – Старков улыбнулся, положительно качнув головой.
Она заметил его, когда Дима в очередной раз разговаривал по телефону. Заметила и замерла, неотрывно глядя на его профиль.
– Вер, – окликнул Дима, вырывая из пучины накативших мыслей, – пойдем, – взял ее под руку, – спасибо, что согласилась составить компанию, это очень важное событие, я не мог появиться один. Такие правила.
– Спасибо тебе, что вытащил в свет, как я вижу, здесь просто вся элита города
– Да, хотят засветиться, здесь же московская пресса, – сокрушался, не замечая, как его спутница смотрит по сторонам, в поисках Старкова.
Они ходили от полотна к полотну, миролюбиво беседуя с гостями. Дима ярко жестикулировал руками, много улыбался, делал намеки по поводу интервью, журнальных разворотов, в общем, пользовался случаем по полной. Теперь стало ясно: как за такой короткий срок он добился успеха в карьере, и за год стал почти редактором газеты, хоть и не самой хорошей.
Димка, словно уж, извивался, отвешивая комплименты всем и каждому по отдельности.
– Алмазов, – потер ладони, – нам стоит к нему подойти. – Вера только пожала плечами, ступая следом.
– Олег Эдуардович! – Театрально протянул руку Ребров. – Очень рад Вас видеть. Ваша супруга, как всегда, на высоте. – Поцеловал ручку рыжеволосой девушке.
– Дмитрий, добрый вечер! Ваша спутница ничуть не хуже, – улыбнулся, напоминая Вере такую же змею.