Освещенный серебряным лунным светом, он обошел машину и открыл дверцу.
— Ну же, выходи. — Дэвид протянул руку.
Внезапно Айрис стало стыдно.
— Я не хотела…
— Знаю. Выходи.
Почему он разговаривает с ней таким повелительным тоном? Но было в его голосе что-то еще, похожее на сожаление.
— Я так устала… — Ослабевшая, сонная, она стояла рядом с Дэвидом и пошатывалась.
Он было направился к дому, но вдруг подхватил ее на руки, чем привел в состояние, близкое к шоку. На сей раз его тон смягчился.
— Давай-ка… Сейчас для тебя есть только одно место.
И это место — постель, в смятении сообразила Айрис, когда он понес ее по лестнице. Уткнувшись лицом в его плечо, она старалась не думать о нежности, которую Дэвид дарил жене. Не только в любви, но и в простом житейском общении.
Дэвид откинул покрывало и положил Айрис на кровать.
— Вовсе не нужно было нести меня… — Почему в ее голосе столько разочарования? Айрис сама заметила это. Неужели она надеялась?..
— Ты была не совсем… дееспособна. — Похоже, его забавляла эта ситуация.
— Я не пила ни капли! — запротестовала Айрис, вглядываясь в лицо Дэвида.
— Конечно. Ты просто переутомилась. — Его губы тронула снисходительная улыбка, от которой у Айрис чуть не остановилось сердце.
Но уже в следующее мгновение оно пустилось вскачь, потому что Дэвид осторожно повернул ее и стал расстегивать «молнию» на платье. Охваченная мучительным волнением, Айрис, задыхаясь, прошептала:
— Зачем ты пользуешься моей беспомощностью?
Он еле слышно рассмеялся.
— Потому что в таком состоянии ты не можешь остановить меня.
О боже! Неужели он говорит всерьез? Она старалась побороть вязкое оцепенение, напрягала все силы, но тело не слушалось. Когда его руки умело спустили с нее платье, желание острыми когтями стало раздирать Айрис. Те же теплые руки осторожно обхватили ее лодыжки и сняли туфли.
А затем он присел на край кровати, наклонился и начал расстегивать лифчик. Женщина выгнулась навстречу, чтобы облегчить ему эту задачу. Стоило Дэвиду освободить ее от этого прикрытия, как жаркая волна накрыла Айрис с головой. Даже в неярком свете, проникавшем из коридора, Дэвид должен был видеть, как женское тело реагирует на его близость.
Господи! Как она, едва пришедшая в себя после приступа тошноты, может с такой невероятной силой желать мужчину? Красивое точеное лицо и прикосновения ласковых рук, снимавших с нее последнее одеяние, заставили Айрис окончательно потерять голову. Шершавые ладони скользили по бедрам, прожигая их насквозь.
— Дэвид…
Он обвел взглядом ее тело, посмотрел в глаза и увидел в них желание. По телу Айрис струилось влажное тепло. Наверно, ей следовало испытывать смущение, но ничего подобного она не чувствовала. Дэвид Стронг был ее единственным мужчиной. Именно он сделал ее женщиной, оставил в ней свое семя, и она нуждалась в этом человеке так же, как земля нуждается в воздухе и солнечном свете.
— Дэвид, я хочу, чтобы ты знал… я хочу сказать… — Айрис пыталась найти слова, чтобы оправдаться, но он прижал палец к ее губам.
— Не говори того, о чем завтра утром пожалеешь, — наставительно произнес он, укрыл ее одеялом и вышел, оставив в полном отчаянии, о чем, конечно, догадывался. Она прислушивалась к его шагам и испытывала такой стыд, которого не ощущала ни разу в жизни.
Что на нее нашло? Разве можно забыть, что он все еще муж. Как же она посмела раскрыть ему свои чувства? Но то, что он женат, полбеды. Настоящая беда в том, что она ему ни капельки не нравится!
От этой мысли по щекам поползли слезы. Естественно, она не первая женщина на свете, которая ждет ребенка от того, кто ее не любит, от мужчины, принадлежащего другой, хоть данный случай и не совсем типичен. Но в тот памятный уик-энд Дэвид пробудил в ней не только дремлющую чувственность, но и что-то еще, куда более сильное и сложное, чем та наивная страсть, которую она испытывала в ранней юности. И именно поэтому сейчас ей было невыносимо больно. О боже, как больно!
Проснувшись на следующее утро, Айрис услышала голос Стронга, разговаривавшего по телефону.
— Нет, — говорил он невидимому собеседнику, — меня сегодня не будет. Если появится что-то важное, перезвоните.
Кто-то из его служащих, догадалась она, поморщилась и перевернулась на другой бок. Проснувшись окончательно, ощутила уже привычную тошноту, вспомнила, как плохо было ей вчера в клубе, и в тот же момент поняла: Дэвид не уехал!